Сага о реконе - Валерий Большаков

– Шимон? Ясно-ть…

Старик отсчитал два столба от входа, а Скальд взял в руки широкую толстую доску, лежавшую на приступке, что тянулся вдоль всей стены.

– Это твое спальное место, – сказал он. – Вставляешь ее одним концом в этот вот вырез на столбе, а другим концом – на приступок. Вот овчина, подстелешь. Жестковато, зато для позвоночника полезно, хе-хе… Ну все, пошел я. Попробую наладить старые связи. Вдруг да не забыл меня ярл? Успехов в труде! И счастья в личной жизни!

Щепотнев хотел ему ответить, да не стал. Проводив глазами бодро шагавшего Йохана, Семен направился к коровнику.

Усмешка поневоле искривила его губы – и стоило попадать в Интермондиум, чтобы у какого-то куркуля навоз колупать?

Ну ничего, посмотрим еще, как карты лягут…

Лопата была вытесана из дерева и весила побольше, чем привычный Семену заступ. Вооружившись ею, он шагнул в коровник.

Здесь, конечно, пованивало, но в меру, и толстая корка навоза не продавливалась под ногами – усохла.

Стены у коровника были толстенные, добрых полтора метра, а покрывала его не крыша, а настоящий курган из торфа. Вход был узким, извилистым. Наверное, зимой бурёнкам тепло тут. Дыханием «натопят» – и жуй сенцо.

Здоровенный трэлл, он же трэль, тот самый, что первым завидел гостей и сбегал за бондом, повесил повыше масляный фонарь и сказал:

– Ты тогда выгребай, а я в кучу складываю.

– Йаа, – буркнул Семен.

Подцеплять навоз лопатой да откидывать его за дверь – наука несложная.

Работа разогрела Щепотнева, тем более что ничего нового он для себя не открыл – все мы немного пахари, особливо те, кто родом из СССР. А в чисто конкретных 90-х баба Муся каждый год кабанчика откармливала. Внучек терпеть не мог таскать чушкам помои, зато свеженину под Новый год дюже уважал.

И все же некие бодрящие токи бродили в организме. Вокруг – целый мир, где правят законы средневековья, где живут-поживают настоящие викинги, правя своим тридевятым царством, пограбливая тридесятые и прочие по счету государства.

Ничего. Ему бы только зацепиться.

Если Ванька не врет и он на самом деле меч заныкал… Славно тогда получится…

Тут вдруг потемнело – это трэль-напарник просунулся в хлев.

– Чего тебе? – осведомился Щепотнев.

Трэль изобразил, как он ложкой уписывает нечто питательное, калорийное и богатое витаминами.

– Йаа, йаа…

Выбравшись наружу, Семен подивился – вечер, однако!

Народ потихоньку сбредался к длинному дому, оживленно переговариваясь и смеясь. У Щепотнева тоже улучшилось настроение – близость ужина радовала, поднимая тонус.

«И начал он постигать простую сермяжную правду…»

– Шимон! – окликнул его Ульф.

Семен приблизился, и старикан торжественно вручил ему глиняную миску и деревянную ложку. Не гжель, конечно, и не хохлома, но это сущие пустяки, когда аппетит на уровне.

Ульф усадил Щепотнева с собою рядом, на дощатый помост, поднятый над серединой помещения, где горели очаги, создавая освещение и уют.

Женщины-тир, то есть рабыни, живо наложили всем в миски пахучей… не то густой похлебки, не то жидкого жаркого.

Получив свою порцию и овсяную лепешку, Семен увлеченно заработал ложкой. Вкусно, однако! Запивал он скиром – резким, чуток хмельным напитком из кислого молока.

Раза два поймав на себе внимательный взгляд хозяина, Щепотнев не обратил на это внимания. Говорят, раньше так работников и оценивали – если кушает хорошо, стало быть, и в работе будет поспевать.

После еды многие подсели к огню поближе.

Усатый мужик в облегающей рубахе и шароварах мастерил из медвежьих сухожилий тетиву для лука. Несколько трэлей, сгорбившись, починяли сеть, а женщины плели узорчатые ленты деревянными иглами.

Ульф, забравшись с ногами на широкую лавку, вытачивал из кости гребешок.

Семен пристроился рядом, сонно посматривая на ловкие руки невольника.

Ульф глянул исподлобья в одну сторону, в другую и проворчал негромко:

– Осторожней будь, Шимон. Хозяин, видать по всему, решил тебя придержать.

– То есть? – удивился Щепотнев.

– А то и есть! Трэлем тебя заделает, и все.

– Щас! – хмыкнул Семен. – Разогнался…

Старик его не понял, нахмурился только, а Шимон расстегнул рубашку и почесал грудь. В тусклом свете очага блеснул нательный крестик. Ульф вздрогнул, заметив его.

– В Христа веруешь?! – выдохнул он.

Щепотнев уже признаться хотел в своем атеизме, но вовремя прикусил язык. А что сказать? Тут же все эти… язычники.

Вдруг у них с крещеными разговор короткий? Распнут – и всего делов.

Скажешь, что свой, спросят сразу, зачем христианский оберег у сердца хранишь? Нет, лучше постоять за веру истинную!

В конце концов чем Ульф может ему навредить? Он же раб! Бонду нажалуется? А станет ли Сиггейр слушать всякого трэля?

– Верую! – заявил Семён.

– Тише ты! – шикнул старик. – А правда ли сие? Ну-ка, спроворь молитву, только шепотом.

– «Отче наш, иже еси на небеси…» – забубнил Щепотнев, и Ульф махнул рукой – верю, мол.

Семен с облегчением замолчал, поскольку в голове одни обрывки крутились: «Да святится имя Твое… И избави нас от лукавого…»

– Смел ты слишком, – проворчал старик-трэль, – чего-от выставлялся? А если бы не я крестик заприметил, а кто другой? Викингу, знаешь, шкуру снять с божьего человека, что нам селедку очистить. Ладно, помогу тебе.

– Как? – заинтересовался Щепотнев.

– Завтра наших четверо отправятся на сетер, и ты с ними, – сказал Ульф еще тише. – Там дорога есть, по левую руку, ежели к горам лицом. На север та дорога и на юг, ты же на север подавайся. Как минуешь соседний Вегейрфьорд, увидишь две скалы одинаковых. Шагай меж ними и попадешь в Тролльботн – Ущелье троллей. Той дорогою никто не ходит, если нужды большой нету, боятся тутошние нечисти. А ущелье то выводит прямехонько к капищу, где поганые идолам своим поклоняются, губы кровью мажут божкам. Рядом с тем капищем наш человек живет, кузнец Андотт. Ну как живет… Наведывается частенько. Дождешься его, и он тебя вывезет к себе, в Сокнхейд, – это далеко на юге, там таких, как мы, не трогают особо. Все понял?

– Все, – кивнул Семен.

– Запомнил путь?

– Запомнил, отче.

– Ну, тогда спать ложись… Утро вечера мудренее.

Разговоров хватило надолго.

Костя повествовал о тварях, что водятся в океане Япетус, а Валера все инфу выдавал о бестиях, заселявших Гондвану. Наболтавшись за завтраком, друзья разошлись.