Отягощенные злом. Огонь с небес - Александр Афанасьев

Один эсминец, видимо, откололся от колонны еще раньше, два – встали на якорь здесь, еще два – ушли дальше по большой Неве. Неброские молодые люди приняли и закрепили брошенные с кораблей сходни, и по сходням побежали вооруженные автоматами люди в черной флотской форме. Было видно, что кто-то из них давно автомата в руках не держал, а кто-то – с ним буквально сжился…

Вооруженные автоматами люди моментально образовали зону безопасности, оттеснив людей с тротуара перед самими кораблями. Часть людей побежала в сторону моста…

Люди особой враждебности не проявили, у кого было чем фотографировать – начали фотографировать. Такое было внове, кто-то уже представлял, как обрадует снимками в блогах весь Интернет…

С корабля по переброшенным сходням легко сбежал молодой, чисто, до синевы, выбритый человек в повседневной форме капитана первого ранга.

– Господа!

– Кто старший?

Один из гражданских шагнул вперед.

– Я, Темлюков.

– Капитан первого ранга, князь Вахтанг Грузинский. Противодействие было?

– Никак нет, только полиция. Нейтрализовано.

– Хорошо, ваша задача держать мост. Марковский!

– Здесь.

– Установите периметр. И оттесните зевак метров на тридцать. Габенко!

– Я!

– Орудиям – поддерживать готовность. Развернуть носовое по направлению стрелки!

– Есть.

Сбоку раздался громкий крик, даже визг, неприятный…

– А это что там такое?

– Кажется… гражданский.

Гражданский оказался невысоким, небритым человеком лет пятидесяти, в толстых очках, очень неопрятным – морской пехотинец, показавшийся в таком виде, рисковал загреметь на гауптвахту. Он вырывался и кричал.

– Так… отпустите человека. Что вам угодно, сударь?

– Вам это так не пройдет! Вы за все ответите!

Князь нахмурился. Грузинский дворянин, он не любил подобного рода заявлений, тем более из уст человека, явно не способного призвать к ответу хоть кого-то. На Кавказе принято отвечать за слова, и тот, кто сказал что-то лишнее, никак не мог рассчитывать на уважение.

– Ваше имя, сударь?

– Я – Рудинштейн! – изрек гражданин, приняв картинную позу.

– Рудинштейн – а дальше? – поинтересовался командир.

– Вы что, меня не знаете?

– Не имел чести, сударь. Что вам угодно? Здесь закрытая зона, военные учения.

– Мне угодно, чтобы немедленно навели мост! Я не могу проехать!

– Извините, это невозможно. Вы можете проехать по тоннелю или по скоростному Диаметру.

– Что?! Я хочу здесь проехать! Вы видите, сколько здесь людей собралось! Они тоже хотят проехать! Требую прекратить произвол!

– Ясно, провокатор… – принял решение, – князь. Тимченко!

– Я!

– Разберитесь с провокатором. По законам военного времени.

– Так точно. Есть. Пошли, дядя…

– Да вы что… Да вы…

На полпути гражданин вырвался из намеренно ослабшей хватки и побежал, побежал неумело, как-то вприпрыжку, как бегают только гражданские, не умеющие экономить силы при беге. Потом упал… поднялся и снова побежал, теперь уже под хохот толпы, первоначально даже сочувствовавшей ему…

Одновременно с этим полицейский с дорожного поста на Ревельском шоссе едва не выпрыгнул из «стакана», высоко поднятого над зданием наблюдательного поста, с которого отлично просматривалась дорога и с которого хорошо было засекать радаром скорость машин. Не веря себе, он поднес к глазам театральный бинокль, который для полицейской службы подходил лучше армейского, а потом бросился спускаться по лестнице вниз со скоростью, которая сделала бы честь и пожарному.

– Господин старший исправник! Господин старший исправник! – заорал он, вламываясь в здание поста.

Господин старший исправник, только что благополучно задремавший после тарелки наваристого супа с клецками, подскочил, как будто его ужалили.

– Тудыть тебя ети, Хренов… – досадливо выругался он, – чего у тебя опять стряслось…

– Там! – показал Хренов, – броневики! Тьма тьмущая!

– Какие броневики, Хренов?! Ты чего – принял для сугрева лишнего, что ли. Вот я тебе вакацию-то на декабрь передвину…

– Истинный крест, господин старший исправник, броневики… – Хренов размашисто перекрестился для придания достоверности своим словам.

– Ну… пойдем, посмотрим твои броневики…

Они вышли как раз в тот момент, когда первый из броневиков, точнее, загоризонтных высадочных средств морской пехоты, – затормозил перед постом. Первый из многих.

– Ни х… себе… – непечатно выразился старший исправник.

С броневика спрыгнул офицер в принятом в пехотных частях камуфляже марки «серый волк», но с флотского образца погонами – черными. Слева под погон был заткнут светло-серый берет морской пехоты.

– Здравия желаю, господа… – сказал он, заходя в здание поста, – выпить есть чего?

Полицейские переглянулись.

– Нету, Ваше благородие…

– Эх вы… сухопутные. Посуда-то хоть найдется?

Посуда нашлась – чайные стаканы. В них – морпех щедро разбулькал коньяк из серебряной фляжки, которую держал, как и все офицеры, в нагрудном кармане, у сердца.

– Ну, здрав будь, Государь Царь, Государыня Царица, да и нам не болеть…

– Будь здравы… – на такой верноподданнический тост нельзя было не откликнуться. – А чего?! Учения у вас, что ли? Так не доводили…

– Так когда что вовремя делали. Подняли по тревоге… машины сопровождения не обеспечите? Чтобы как положено.

Немного размякшие от коньяка полицейские переглянулись.

– Так это ж запросто…

Через две минуты колонна продолжила свой путь, но уже с полицейскими машинами спереди и сзади, расчищающими путь.

Морская пехота наряду с воздушно-десантными войсками является наконечником копья, элитой вооруженных сил любого государства. Цели у парашютистов и у морских пехотинцев схожи – захват плацдармов и стратегических объектов в тылу противника. Различен только способ переброски: если воздушно-десантные войска передвигаются на самолетах военно-транспортной авиации, то морские пехотинцы – на кораблях. Это делает различия – морские пехотинцы намного лучше вооружены, поскольку корабль делает возможным перемещение намного более серьезного вооружения, чем самолет. Морских пехотинцев больше, чем парашютистов, в три раза, потому что, согласно русской военной доктрине, ведение боевых действий за пределами Евразии, евро-азиатского континента целиком и полностью возложено на имперскую морскую пехоту.