Отягощенные злом. Огонь с небес - Александр Афанасьев

– Сколько?

– Восемнадцать минут еще.

В отличие от горе-заговорщиков – боевые пловцы знали, что им делать, поминутно.

Эсминцы выстроились красивым кильватерным строем, набрав рискованный в таких обстоятельствах ход в две трети от максимального. На нос идущего головным «Новгорода» были поставлены впередсмотрящие, на баке, на вертолетной площадке было не протолкнуться от вооруженных людей. На эсминце было два с лишним экипажа.

Командир колонны, князь Грузинский, как и положено, был в ходовой рубке головного корабля. В повседневной форме, он смотрел в бинокль, пытаясь разглядеть малейшие признаки опасности.

– Наблюдаю Диаметр! – доложил впередсмотрящий, у которого было кое-что получше, чем обычный бинокль.

Диаметр, или Скоростной диаметр, был сложной трассой, которая опоясывала Петербург со стороны моря и представляла собой комбинацию мостов и тоннелей. Он имел военное значение – здесь в случае войны должны были располагаться силы прикрытия. Диаметр имел некоторые потайные решения, чтобы в случае войны им могли пользоваться как запасной базой боевые пловцы с Кронштадта и ЦМАП[22].

– Принял…

– Наблюдаю технику… господин капитан, орудия на прямой наводке.

– Конкретнее. Какие именно орудия?

– Мобильной береговой обороны. Вижу четыре орудия.

– Направление?

– На нас, господин капитан.

– Скорость не сбавлять. Поднять «следую своим курсом»[23]. Носовое зарядить!

– Так точно! Носовому товсь! Сигнальщику – следую своим курсом.

– Свяжитесь с авиацией, если это возможно. Пусть сделают пару проходов.

– Есть.

– Вижу берег!

Эсминцы давно были в пределах досягаемости огня береговых комплексов. На эсминце носовое – скорострелка сто семь миллиметров, на орудиях береговой обороны – спарка калибра сто тридцать. Самое страшное – и те и другие были русскими.

– Господин капитан, авиация приняла задачу.

– Отлично. Что они показывают? Сигнальщик!

– Носовое готово! Наведение ручное.

– Господин капитан, у них там… Веселый Роджер!

– Отставить, это морские котики! Отставить!

– Есть отставить!

Веселый Роджер был фирменным знаком военно-морского спецназа с тех пор, как с большим успехом экранизировали рассказ про одноногого пирата Джона Сильвера. Тот, кто решил разместить здесь свои орудия, явно не знал про потайные базы, интегрированные в бетонные блоки, поддерживающие дорогу…

– Проходим!

Один за другим пять эсминцев проходят ровно в том месте, где Диаметр ныряет под воду – эти места оставлены для прохода кораблей. От носа головного – расползаются белые усы…

На горизонте одна за другой в небо взмывают три зеленые звездочки.

– Господин капитан, подан условный сигнал «Победа».

– Вижу. Держать курс, ход снизить до полного.

– Есть.

– Машинному внимание, на эхолоте внимание.

– Машинному внимание, на эхолоте внимание!

– Глубина – каждую минуту.

Вообще, перед капитаном даже корабля второго ранга сейчас многофункциональный монитор, на который можно вывести данные с любого боевого поста рубки. Но опытные капитаны предпочитают требовать доклад – не для того, чтобы знать, а для того, чтобы каждый в рубке делал свою работу, не отвлекаясь на постороннее…

– Устье, маяк. На три влево.

– Есть маяк, рулевой, три влево.

– Три влево – исполнил.

На палубе – народа столько, сколько не было никогда, даже на Дне Военного флота не бывает. Идем по самой метке[24], аж перехлестывает, на отмель напоремся – все в воду полетят…

В полицейской машине пожилой и много повидавший исправник открыл рот от изумления, смотря, как посреди бела дня начал раскрываться мост. Первое, что он подумал – хулиганы или анархисты какие. Но до такого, чтобы днем развести мост, никакие хулиганы еще не додумались…

– Смотрите, господин старший исправник…

– Вижу. Вот паразиты… Доложи, а я пойду разберусь.

– Есть…

Исправник вышел из машины (выскакивать уже здоровье не позволяло), рысцой побежал к будке моста. Это был его район, поэтому он, как и все полицейские, в общих чертах знал механизм моста и даже способы устранения мелких неполадок, чтобы лишний раз не гонять ремонтную бригаду…

На полпути его перехватили какие-то молодые люди. Он, привыкший к тому, что перед ним, перед исправником Санкт-Петербургской городской полиции, все расступаются – буквально налетел на них.

– Спокойно, отец, – сказал один из них, – не надо туда ходить.

– Да вы что… С ума сошли, что ли?

– Не надо туда ходить…

Исправник лапнул кобуру – и с ужасом понял, что она пуста.

Еще один молодой человек подошел – лишь немного постарше. Исправник вдруг понял, что они очень похожи.

– Не надо поднимать шума, – сказал он, – мы на службе.

– Что?! Да вы кто такие!?

– Кто надо, те и есть. Не шуми, отец…

Исправник отступил на два шага.

– В тюрьму захотели! Так это быстро! И не такие голубчики улицы мели! Тридцать суток – не хотите?!

– Мы гражданским властям не подчиняемся. Не шуми, отец, не надо ничего делать…

– Ну-ка…

Это был уже не исправник. Основательный мужик в белом халате – явно с развозного фургона, если в белом халате.

– Вы, что ли, сделали?! Вы чего тут творите, козлы! Ну-ка, сделали, как было…

Молодой человек дернулся – и мужик начал оседать, хватая ртом воздух. Поняв, что происходит что-то неладное, начали подтягиваться люди, даже туристы. Никто даже не подумал закрыть город для туристов, притом что в стране полным ходом шел военный переворот.

– Спокойно, господа! Все в порядке! Расходимся, нечего тут смотреть, нечего!

– Корабли! – вдруг крикнул кто-то.

Кильватерная колонна из пяти одинаковых кораблей уже вошла в Неву, шли быстро, почти на пределе хода, и явно больше безопасного для Невы. Перед носом головного бился бурун, уже были видны и люди на палубах…

– Что делается… – сказал кто-то.