Обольщение красотой - Шерри Томас

Лексингтон снова сел, положив руку на ее шляпу.

— Очень жаль, что наши настроения не совпадают, — медленно произнес он, теребя краешек ее вуали.

Венеция предпочла бы ощутить его пальцы на себе.

— Если вы отдадите мне шляпу, я смогу уйти.

— Если мы больше не увидимся, я вправе рассчитывать на прощальный поцелуй, — заявил он. Можно было только удивляться легкости, с которой его галантный тон сменился на требовательный.

— Вряд ли это разумно, — слабо возразила она.

— В таком случае я не выпущу вашу шляпу из рук. К тому же вы передо мной в долгу.

Почему она не может ограничиться чем-нибудь одним? Почему тянется к будоражащей кровь опасности, отчаянно цепляясь за одиночество — единственное убежище, которое она когда-либо знала?

Оттолкнувшись от каменной глыбы, Венеция решительно пересекла комнату, присела на край шезлонга и коснулась его губ в коротком поцелуе.

— Не пытайтесь надуть меня, — произнес он тоном герцога Лексингтона, не терпящим отказа. — Это не поцелуй.

Она оперлась о подлокотник кресла и снова коснулась его губ своими. Затем сделала глубокий вздох и приникла к его губам по-настоящему.

У него был вкус вина — выдержанного кларета, возможно, более старого, чем их суммарный возраст — и желания. Венеция привыкла быть желанной. Тем не менее напряжение, в котором пребывало его тело, словно он изо всех сил сдерживался, чтобы не овладеть ею на месте, подействовало на нее пьяняще.

Никто никогда не желал ее так сильно.

Она закончила поцелуй, но не отстранилась. Его губы были так близко, что их дыхание смешивалось, частое и неровное. Он буквально излучал страсть. Сердце Венеции гулко колотилось, щеки горели, словно она стояла рядом с камином.

Не дав себе задуматься, она снова прильнула к его губам. К ее восторгу, он притянул ее ближе и стиснул в объятиях. Внезапно она поняла, что больше не может ждать. Ее руки потянулись к застежке его брюк. Он задрал ее юбки, облегчая себе доступ. Когда его пальцы коснулись разреза в ее панталонах, Венеция застонала.

Он прервал поцелуй.

— У меня где-то есть губка. — Он задыхался, словно только что взбежал вверх по лестнице.

— Не нужно. Я не могу зачать. — Она схватила его за волосы и крепко поцеловала, охваченная желанием, таким же страстным и неодолимым, как у него.

После этого не было слов, только жар, взаимная потребность и бесконечное наслаждение.

Кристиан лежал, играя с изящными пальцами баронессы.

Он трижды довел себя до пика. Что касалось ее, то он потерял счет. Она начала содрогаться в экстазе практически сразу, как только он вошел в нее. И оставалась в состоянии блаженной расслабленности еще долго после того, как все закончилось.

Он улыбнулся. Она заставила его гордиться собой. Это было на него непохоже. Он всегда считал, что мужчина должен быть умелым в постели. Это такой же необходимый навык, как умение обращаться с лошадьми и пользоваться огнестрельным оружием, и здесь нечем хвастаться. Однако сейчас Кристиан чувствовал себя как петух, который только что оплодотворил целый курятник и готов взлететь на крышу и оповестить об этом окрестности.

Он не мог припомнить детали, но в какой-то момент он погасил свет, сорвал повязку и отнес ее на свою постель. И теперь они уютно лежали под одеялом, а ее голова покоилась на его плече.

— Не помню, чтобы я был так горд собой, даже когда прочитал свою первую статью в журнале Королевского общества.

— Хм-м-м, — отозвалась она. На мгновение Кристиану показалось, что она снова замкнулась в себе. Но она продолжила: — У вас странное представление о ценностях, герцог.

— А вы — странное создание, баронесса, хоть и прекрасное.

Она встрепенулась.

— Вы не знаете, как я выгляжу.

— И это делает вас менее красивой? Не думаю.

— Мы знакомы… сколько? Два или три дня? И большую часть этого времени я провела, либо отказываясь спать с вами, либо меняя свое решение, либо в вашей постели. Что в этом такого уж прекрасного?

Он обхватил ее лицо ладонью.

— Помните наш утренний разговор и характеристики, которые вы дали мужчинам в салоне? Там был молодой человек со старшей родственницей, очарованной явным аферистом. Днем я поговорил с этим молодым человеком. Он сказал, что вы уже предупредили его насчет мистера Эгберта.

— Это мог сделать любой.

— Возможно, но не каждый стал бы беспокоиться. — Он пригладил ее спутавшиеся волосы. — Знаете, почему вы отказались от поисков окаменелостей? Потому что ценили счастье своего мужа больше, чем собственное. Он не заслужил этого, но это не отменяет того факта, что в вашем союзе вы были самоотверженной и понимающей стороной.

— Или просто очень молодой и очень неуверенной в себе.

Он повернул ее лицо к себе и поцеловал в подбородок.

— Вы пытаетесь заставить меня думать о вас хуже, чем вы есть на самом деле?

— Нет, но я не хочу, чтобы вы думали обо мне лучше, чем я заслуживаю.

Она забрала у него свою руку. Скользнув рукой вниз, Кристиан обнаружил, что она скрестила ладони на шее, закрыв локтями грудь. Словно теперь, когда страсть остыла, она снова должна защищаться.

Он поцеловал ее в плечо.

— А как вы заслуживаете, чтобы о вас думали?

Она не ответила.

— Вы имеете дело с ученым, дорогая. Чтобы я изменил свое мнение, вы должны представить мне не общие слова, а конкретные доказательства. Или я буду и дальше думать, что вы святая в теле куртизанки.

Она вздохнула.

— Я уже сказала вам, что не могу зачать. Через восемнадцать месяцев нашего брака мой муж решил проконсультироваться с врачом. За два последующих года мы побывали у множества специалистов. Избавлю вас от подробностей. — Ее голос дрогнул. — Но вы ошибаетесь, если думаете, что он настаивал на посещении врачей. После того как первый из них сказал, что я не могу зачать, это я ходила по врачам, подвергая себя обследованию за обследованием, и все потому, что хотела доказать, что это он ответственен за нашу бездетность. Вы бы назвали это самоотверженностью и пониманием?

— Возможно, нет, но вы никогда не убедите меня занять его сторону против вашей. — Собственно, Кристиану хотелось выкопать останки этого типа, чтобы дать ему хорошего пинка. Каким ублюдком надо быть, чтобы довести свою жену до такого расстройства? И всего лишь через полтора года после свадьбы, ведь многие супружеские пары не имеют детей в течение гораздо более длительных сроков. — И что в конечном итоге заставило вас сдаться?

Она крепко сцепила руки.

— Ко мне пришла одна из горничных. Оказывается, мой муж наслаждался ее милостями. Она сказала, что беременна и что у нее есть другой поклонник, который женится на ней, если я обеспечу ей небольшое приданое. Я дала ей деньги. Она ушла, а я перестала консультироваться с врачами.