ПиДЗа - Станислав Анатольевич Фетисов

— Пустой твой ребенок. — непривычно тихо сказал барон. — Нет в нем души. Не место ему в нашем доме.

Азька еще долго рыдала в подол матери, пытавшейся утешить дочку.

— Такое случается, доча. Ангелок зевнул, когда души-то дарил младенцам, и проглядел твою девочку. Не сталось в ней жизненной искры. Не грех то. Полно тебе. Будут у тебя еще сорванцы. Порадуешь ты еще нас, старых, — гладя черные как смоль волосы Азьки, успокаивала мама. А рядом, на кровати, в тряпье цветастого платка лежала светленькая девочка с голубыми глазами, унаследовавшая от Азьки, разве что вздернутый прямой носик, говоривший о дерзости и напористости характера.

Так появилась на свет Юлька.

Будулай ни черта не смыслил в том, как ухаживать за ребенком. Откуда было взяться такому умению? В прошлом, пропадая на службе, некогда было Валерке возиться со своей дочерью. Домой тогда он возвращался поздно ночью, а уходил рано утром, пока жена и малышка еще спали. Так что Будулая не смутило странное, слишком спокойное поведение подкидыша. Юлька не плакала и не капризничала, почти все время спала. Его такой расклад устраивал: он мог привычно заниматься хозяйскими делами. Но спустя год после того, как Будулай подобрал девчонку, малышка словно расцвела, сделавшись той самой непоседой Юлькой, от младенческого покоя которой и след простыл. Будулай впервые за долгое время испытал счастье, когда однажды вечером, маленький розовый комок мило загукал, улыбаясь лохматому лицу Валерки.

И как Будулаю было догадаться о связи его Юльки с пропавшей где-то в горах студенткой Савельевой Анной, о которой он читал в газетной статье? Не один, даже самый проницательный опер, того бы не понял, не то что бывший мент Валерка, пятнадцать лет топивший свой разум в водке. Будулай просто радовался такой перемене в Юльке. Юльке, в которую в одночасье, словно вдохнули жизнь, наполнив душой.

Глава 27

Смоленская область

Осень 2022 года

Деревенское кладбище никем не охранялось. Ребята без проблем прошлись между рядами памятников. Расписные гранитные постаменты соседствовали с заброшенными, поросшими бурьяном, старыми могилками. Одни стояли по-советски огороженные металлическим забором с непременным столиком и лавочкой; другие же были по-современному лаконичны, обложены керамической плиткой и красовались ухоженностью и дизайном.

Юлька и вправду нашла несколько сигарет. Даже золотая Мальборо попалась.

— Савельева Анна, — Прочитала Юля надпись на металлической табличке, прибитой к деревянному кресту.

Свежая насыпь была густо уставлена венками. Тонкая бечевка, натянутая по периметру могилы, ограждала покойника. Две корявые березки, которые уютно высились в проходе меж надгробий, бросали тень на сосновый крест с фотографией усопшей.

— Пойдем уже! — ныл Генка. — Нельзя на кладбище-то после обеда. Мамка говорит, живым тут только поутру рады.

Юлька сунула в рот сигарету:

— Да идем, идем, — сказала она, не понимая, отчего задержалась возле свежей насыпи.

Подул ветер. Отброшенная в сторону ветка березы освободила дорогу уже по-осеннему тусклым солнечным лучам. Что-то блеснуло. Юлька наклонилась к земле:

— Какой красивый!

— Дура что ли! — опешил Генка. — Нельзя ничего брать с кладбища!

Но было поздно. Юлька любовалась браслетом, весело переливающимся и бряцающим на ее запястье. Эйфелева башенка и несколько других фигурок, соседствовали с серебряным медальоном. Юлька видела такие в учебнике географии. Названия некоторых она даже знала.

— Пошли, — кивнула Юля Генке в сторону выхода, одернув рукав.

Тим развалился в большом мягком кресле, Надька — у него на коленях. Ерш жарил сосиски, ворочая по металлической решетке шкворчащую закуску. На дно жестяной бочки, в огонь падали капли жира, шипя на раскаленных углях. Юля прижалась к Лерке. Продавленный диван был влажным от вчерашнего дождя, оттого мокрый Юлькин зад требовал дополнительного обогрева.

— Наливай, — сказала она Ершу.

— Слышь, малая, — окликнула Надька, — притормози, а то нажрешься, потом Будулай и тебе и нам пиз. лей навешает.

— Да нормальная я. Холодно просто.

Ерш разлил оставшуюся водку по стаканам. Паленка непривычно обожгла Юлькино горло. Юлька и раньше пробовала водку, но чтобы вот так сидеть и пить, по-настоящему, это было впервые. Поморщившись, она выхватила у Лерки пакет с соком и жадно запила алкоголь, кисло-сладким слегка забродившим напитком.

Тим наблюдал за ней исподлобья. Он знал, что нравится Юльке. «Накрасилась дура, — думал Тим, глядя на неумело размалеванное Юлькино лицо». Она сидела скрючившись, закрывая от холода голый живот. Джинсовая юбка не дотягивала и до средины бедра. Колготки в сетку, надетые поверх обычных, больно впивались капроном в кожу. Не хватало только каблуков.

Юлька весь вечер стреляла глазами в Тима, пытаясь привлечь его внимание.

— Слышь, малая, тебе сетка жопу не режет? — гоготнул Тим, попав прямо в цель.

Юлька покраснела, но ответила:

— Смотри, чтоб твои узкие штанишки тебе ничего там не порезали.

Тим засмеялся первым, остальные подхватили.

Тим махом выпил стакан и, взяв из рук Надюхи сосиску, закусил.

— Пойду отолью, — закуривая, сказал он.

Тим смотрел на огни города. Высотки нового микрорайона под стать своей многоэтажности высокомерно смотрели на Тима. Вообще-то высотки никаких чувств к Тиму не питали. Из своих окон они видели только горы мусора с кружащими над свалкой птицами. Но Тим думал иначе. Совсем рядом шла другая жизнь. Жизнь в тепле и уюте. Тим сплюнул. Когда-нибудь он убьет отчима, и они с мамкой заживут. Тим нормально зарабатывал и мог бы прокормить семью, но этот ублюдок мешал всем его планам. Он уже однажды отсидел за домогательства к малолетке и имел все шансы загреметь за решетку снова.

Тим застегнул ширинку. От земли поднимался пар. «Холодно, — потирая руки, подумал Тим, шагая обратно к бочке с огнем».

— Тима, у тебя там че, запор случился? — усмехнулась Лерка.

— Пасть закрой! — отрезал Тим.

— Да пошел ты, — тихо отозвалась Лера. Она побаивалась Тима: когда-то он хладнокровно зарядил ей в лицо кулаком.

— Ерш, пойло еще осталось? — зло спросил Тим.

— Не, — потряхивая пустой бутылкой, ответил Ерш, — а