Уличный кот по имени Боб - Джеймс Боуэн

На Рождество мы поднялись довольно рано и вышли на прогулку, чтобы кот мог сбегать в кусты. Другие жильцы нашего подъезда в это время уже направлялись в гости к родным и близким. Мы улыбались друг другу и желали счастливого Рождества. Еще недавно я о таком и мечтать не мог.

Вернувшись домой, я выдал Бобу чулок с подарками. Он уже давно положил на него глаз и явно догадывался о содержимом. Я доставал подарки один за другим. Угощения, мячики и маленькие плюшевые штуки с кошачьей мятой… Боб был рад каждому подарку! Вскоре он, совсем как ребенок рождественским утром, играл с новыми игрушками. Я не мог оторвать глаз от этой картины.

Затем настал черед праздничного обеда, после которого мы с котом нарядились в рождественские колпаки и устроились на диване перед телевизором. Я открыл банку пива, и остаток дня мы смотрели праздничные передачи. Это было лучшее Рождество за последние годы.

Весной 2008 года зарабатывать деньги на улицах Лондона стало довольно сложно, а подчас и вовсе невозможно. На то было несколько причин. Многие ошибочно полагают, что состояние экономики никак не влияет на бродяг и уличных музыкантов, но должен вам сказать, что кризис, в то время набиравший обороты, сильно ударил по таким, как я. Добросердечные горожане, прежде спокойно бросавшие нам с Бобом мелочь, теперь предпочитали оставлять деньги при себе. Двое наших постоянных слушателей признались, что боятся потерять работу и не могут позволить себе даже такие несущественные траты. Я на них не обижался, но в результате мне приходилось простаивать на Ковент-Гарден с утра и до позднего вечера, а собранных денег едва хватало нам с Бобом на еду и коммунальные платежи.

Резкое снижение доходов было, к сожалению, меньшим из зол. Куда сильнее меня беспокоили власти, ополчившиеся на уличных исполнителей, которые имели наглость играть не в установленном месте. Не знаю, почему это вдруг стало их так сильно волновать, но головной боли они мне добавили…

«Хранители» Ковент-Гарден в большинстве своем были людьми здравомыслящими. Да, попадались неадекватные личности, но обычно мне удавалось договориться с властями. Теперь даже те, кто всегда смотрел сквозь пальцы на незначительные правонарушения, могли конфисковать твои вещи, если им вдруг начинало казаться, что ты их не воспринимаешь всерьез. Не думаю, что «хранителей» внезапно наделили какими-то особенными полномочиями, скорее, просто приказали ответственнее относиться к тому, чем они занимаются.

Появились среди «хранителей» и незнакомые лица. Один из наиболее агрессивных новичков несколько раз грозился, что заберет мою гитару. Я смог убедить его, что теперь буду играть только в установленных местах или вообще больше не появлюсь на Ковент-Гарден. А потом на полчаса притаился за углом, прежде чем вернуться на Джеймс-стрит.

Эта игра в прятки меня ничуть не забавляла, к тому же в окрестностях площади было не так много укромных мест. И новые «хранители» знали о большинстве из них. Теперь меня почти каждый день прогоняли с выгодных точек или делали мне выговор. Признаюсь честно, это выматывало. В глубине души я начинал понимать, что мое время как уличного музыканта подходит к концу. Соломинка переломила спину верблюду в один погожий майский денек.

Забыл сказать, что служащие станции метро на Ковент-Гарден тоже начали доставлять мне немало проблем. В последнее время я раздражал их все больше и больше. Не знаю почему, но уличный музыкант у входа метро встал им поперек горла. Теперь уже не один, а несколько контролеров регулярно выходили и осыпали меня оскорблениями в надежде, что я не выдержу и сбегу.

С этим я мог справиться. В конце концов, контролеры нападали не в первый раз. К сожалению, теперь они объединились и развернули целую кампанию по выживанию меня с Джеймс-стрит. Они постоянно обращали за помощью к Британской транспортной полиции, и та незамедлительно являлась, чтобы испортить мне жизнь. Как будто у меня и без них было мало проблем! Впрочем, с контролерами я боролся так же, как и с «хранителями»: клялся и божился, что больше не попадусь им на глаза, отходил подальше — и возвращался, убедившись, что горизонт чист. Я не видел вреда в том, что делаю. Никто же не страдал от моей музыки, верно?

А потом все изменилось.

Так получилось, что у меня остановился один приятель, парень по имени Дилан. Мы познакомились, когда я играл в группе. Его вышвырнули со съемной квартиры, поскольку бессовестный владелец внезапно решил задрать цену, а Дилан отказался платить. Ему нужно было где-то пожить несколько недель; поскольку я сам не раз оказывался без крыши над головой, я не смог отказать другу. Так он стал спать у меня на диване.

Боб поначалу отнесся к появлению нового соседа без особого восторга. Наверное, подумал, что теперь я буду уделять ему меньше внимания. Но вскоре рыжий обнаружил, что Дилан обожает кошек не меньше, чем я, значит, теперь его будут любить еще больше. Уж с этим-то он мог смириться. Бобу нравилось, когда все вокруг им восхищались.

И как-то раз Дилан решил поехать в центр Лондона вместе с нами. Погода обещала быть ясной и солнечной, и он намеревался погулять в окрестностях Ковент-Гарден. Пока я разбирал вещи и готовился приступить к работе на Джеймс-стрит, Дилан играл с Бобом. Вспоминая тот день, я снова и снова удивляюсь, как нам повезло, что мой друг был рядом.

Я едва успел взять в руки гитару, как возле нас затормозил фургон транспортной полиции. Трое полицейских выскочили из машины и направились прямиком ко мне.

— Чего это они? — спросил Дилан.

— Понятия не имею. Наверное, как обычно, попросят убраться, — пожал я плечами, уверенный, что все пройдет по стандартной схеме: полицейские скажут, что здесь играть нельзя, я попрошу прощения и пообещаю уйти, после чего они уедут.

Но я ошибался.

— Так, ты едешь с нами, — сказал один из полицейских, указывая на меня.

— Зачем это? — опешил я.

— Мы арестовываем тебя по подозрению в нарушении общественного порядка.

— Что? Какое нарушение, вы о чем вообще…

Они схватили меня прежде, чем я успел закончить предложение. Один зачитал мои права, другой защелкнул наручники.

— В участке объясним. Давай забирайся в машину, а то хуже будет, — пригрозили мне.

— Но как же мой кот? — в отчаянии спросил я, кивая на Боба.

— Ничего, у нас есть несколько собачьих будок, посидит в одной из них, — зловеще улыбнулся полицейский. — Если, конечно, кто-нибудь не позаботится о нем, пока ты будешь в участке.

У меня голова пошла кругом от происходящего. Я не знал, что делать. А потом вспомнил про Дилана. Он держался в стороне и всем своим видом показывал, что проблемы с полицией ему сейчас нужны меньше всего.

— Дилан, ты присмотришь за Бобом? — крикнул я. — Отведи его домой. Ключи у меня в рюкзаке.

Он кивнул и пошел за котом. Я видел, как он взял рыжего на руки и принялся успокаивать. Я заметил, что Боб жутко напуган — он не понимал, что происходит с его хозяином. Через закрытое решеткой окно фургона я смотрел на Дилана и Боба, пока мы не свернули за угол.