Одноклассницы на миллион $ - Мария Жукова-Гладкова

Марина резко повернулась к деловой подруге и заорала:

– И ты тоже! Зажрались все. На машинах ездите. В отдельных квартирах живете. По заграницам катаетесь, а я дальше деревни своей нигде не была.

Марина закрыла лицо руками и разрыдалась.

Серафима Поликарповна молча удалилась из кухни.

Степанов уже готов был взорваться, но Марианна жестом попросила его помолчать.

Маша не произносила ни слова.

Марианна встала и обняла Маринку за плечи. Ей было жаль подругу. Конечно, неприятно слышать, что тебе завидуют, причем завидуют заработанному адовым трудом. Но Марианна предпочитала ради нормальной жизни вкалывать с утра до ночи, а не плевать в потолок и влачить жалкое существование…

Марина рыдала, уткнувшись в плечо Марианне, потом подняла на подругу заплаканные глаза и сказала:

– Прости. Я не хотела.

– Я знаю.

– Просто так тошно… Ты, вы все приехали мне помочь, а я…

– Иди ложись спать. Что-нибудь придумаем. Маша, – повернулась Марианна к Корицкой, – помоги Маринке.

– Хорошо, – Маша покорно поднялась с табуретки, затушила сигарету и увела Марину из кухни, поняв, что Марианна хочет с глазу на глаз поговорить со Степановым.

Андрей налил себе еще водки, выпил, съел кусок хлеба, посмотрел на Марианну.

– Ты хотела что-то уточнить?

– Ты веришь Зерковскому? – спросила женщина.

– Да, – кивнул Андрей.

– Что было на дискете?

Андрей колебался. Врать или не врать ей о программе? Она, пожалуй, соображает гораздо лучше, чем капитан Ухов, особенно в плане компьютеров. Но не говорить же про их «совместный бизнес» с Валеркой. Молчание затягивалось.

– Я жду, Андрей.

– Я не могу тебе этого сказать, – ответил Степанов, пряча глаза от Марианны.

– А все-таки?

– Даю слово, что к Картушу это не имеет никакого отношения. Я о нем вообще сегодня впервые услышал. Я на уши встал, когда дискета пропала. Для меня она исключительно важна. Куда этот мерзавец ее дел?

– А почему ты считаешь, что он ее куда-то дел? Может, лежит себе полеживает сейчас где-нибудь в ментовке.

– Я узнавал по своим каналам. Торгуя спиртным, я, как ты догадываешься, имею своих людей в различных инстанциях. Когда Самсонова арестовали, дискеты при нем не было. Если где по пути в урну выбросил – черт с ней, но если попала к кому не надо…

Андрей положил голову на руки.

«Темнит что-то Андрюшенька, – подумала Марианна. – Любопытно, какие у них совместные дела с Зерковским. О которых знать никому не следует».

– Как будем Славку вытягивать? – спросила Марианна.

Андрей поднял на нее глаза и пожал плечами.

– А стоит ли его вытягивать? – ответил он вопросом на вопрос. – Тебе он нужен? Нет. Мне он нужен? Нет. Маринке он нужен? Опять же нет. Он никому не нужен. Толку от него никакого. Паразит. Алкаш. А в тюрьме ему, может, голову выправят, да и Маринка какие-никакие алименты получит.

– Человек все-таки, – заметила Марианна.

– Но абсолютно никчемный.

У Марианны снова зазвонила трубка. Она чертыхнулась, но все равно включила связь: дело прежде всего. На этот раз ее добивалась Арина Викторовна, с которой только что связывался Олег Александрович.

– Что там с проплатой финнам, Марьяш? – спросила Арина Викторовна. – Я ничего не поняла из слов шефа.

– Давай отложим до завтра, – сказала Марианна. – Я сейчас у подруги, тут надо разобраться с кое-какими вопросами. А с финнами нам сегодня все равно ничего не решить.

– А шеф чего так завелся? – поинтересовалась Арина Викторовна.

– Нажрался, насколько я поняла по голосу. Он сегодня к Лысому ездил, там, наверное, опять какие-нибудь заморочки. Или таксу повысили. Вот и нервничает старичок наш. Не бери в голову. Прорвемся.

– Ладно, Марьяш. Держи хвост пистолетом. Чао какао.

– Чао.

Марианна отключила связь.

И она, и Степанов молчали. Марианна обдумывала последние слова Андрея о том, что Славка по большому счету никому не нужен. Она поняла, что Андрея волнует лишь пропавшая дискета. Из-за нее он несколько раз звонил сюда, специально приехал, а если ее не нашли при Самсонове и взяли его совсем по другому делу, к которому Андрей не имеет никакого отношения, то плевать он хотел на родственника. Кто же все-таки стоит за Славкой?

В кухне появилась Маша Корицкая.

– Маринка заснула, – сообщила она.

– Поехали, – встала с табуретки Марианна.

– Ты случайно не в курсе, как передают информацию в «Кресты»? – спросил Степанов.

– В курсе, – ответила Марианна. – Через адвоката, например.

– Кто будет платить адвокату? – тут же встрепенулся Андрей.

Марианна пожала плечами.

– Не исключено, что его вообще никто не будет нанимать.

– Скорее всего, – кивнул Степанов. – А еще как?

– Сходи на Арсенальную набережную, порисуй рукой алфавит в воздухе.

– То есть? – не понял Степанов.

Маша тоже удивленно посмотрела на Марианну и в очередной раз подумала, откуда только подруге все известно, даже про то, как передавать информацию в «Кресты». Вроде бы из ее знакомых пока никто не сидел. Ну, дает Марианна!

– Прокатись на машине как-нибудь мимо изолятора, – посоветовала Марианна. – Увидишь девчонок, что-то рисующих руками в воздухе. Поговори с ними. Они тебя квалифицированно проконсультируют.

– А как посылают ответы? – спросил Степанов, так же, как Маша, удивившийся познаниям Марианны.

– Записки пуляют из окон.

– Понятно, – медленно произнес Степанов.

Марианна взяла свой сотовый телефон и первой направилась к выходу. Степанов поднялся вслед за нею. Маша незаметно вернула Андрею «ТТ».

Они попрощались с Серафимой Поликарповной и детьми и вышли на улицу.

– Я тебя подброшу до остановки двадцать девятого, – обратилась Марианна к Маше. – Извини, но ехать к тебе на Ветеранов…

– Кто-нибудь из спонсоров купит тебе и машину. Ты же знаешь, как показать себя бедной-несчастной, – усмехнулась Марианна. – Папа Вова еще не созрел?

– Он последнее время какой-то заведенный ходит, – сообщила Маша. – Я все размышляла: почему. А оказывается, вот оно что…

– Он тебе про шантаж ничего не говорил? – спросила Марианна.

– Мы разговариваем на другие темы.

«Интересно, на какие? – подумала Марианна. – Вениаминыч – неглупый мужик, рубит и в бизнесе, и в политике, и в спорте. О чем он говорит с Машкой? Ведь нельзя же постоянно сюсюкать. Чего-то я не понимаю в этой жизни».