Заложники времени - Ян Мортимер

Каноник повернулся к Уильяму.

– Если ты был здесь во времена Великой чумы, то скажи нам, как звали тогдашнего ректора?

Уильям жевал печеное яблоко, соус тек по его пальцам.

– Это была вонючая свинья по имени Филипп де Воторт. Он был жирным, говорил по-французски, и мы все его ненавидели. Надеюсь, сейчас он жарится на самой горячей сковородке преисподней.

Каноник щелкнул пальцами и сделал знак одному из слуг Лея.

– Зовите констебля. Этих двух чумных бродяг нужно забрать отсюда и доставить в тюрьму в Эксетере.

– Чумных? – переспросил я. Мне и в голову не приходило, что в это далекое время чума все еще убивает людей.

– Мы все еще бредем долиной смертной тени, – ответил мастер Лей.

– Не утешай их, – рявкнул каноник.

– Каждые семь-восемь лет чума возвращается. И мы все еще воюем во Франции. И все еще страдаем от нападений разбойников. С того времени, которое вы зовете своим, мало что изменилось.

– Нет, отец Лей! Как вы можете так говорить? Все изменилось! – воскликнул я, глядя прямо на него. – Кто управлял городом в наши дни? Я скажу вам: Джон Парлебен, Реджинальд Вейси, Уильям Кена, Уильям Карнсли, Уильям Корвисет, Джон Уайт, Уильям Тозер и Уорен Бейлиф. Где они сейчас? Умерли, конечно. Ты не знаешь, как они выглядели, как одевались – и это несмотря на то, что вон те два человека носят их имена.

– Это недоказуемо, – заявил каноник, отбросил салфетку и вскочил на ноги.

– Кто может вспомнить нежность прабабки? Или страхи прапрадеда? Но вы не должны считать, что ваше неведение о прошлом означает, что ничего не изменилось. Уверен, что каноник гордится собором в Эксетере, но сомневаюсь, что он знает имя хоть одного каменщика, построившего его. Я назову вам много имен, и одно из них – Джон из Реймента.

Мэр и отец Парлебен тоже поднялись, Коллис пересек комнату и обратился к отцу Лею, держась от него подальше.

– Мастер Лей, я нахожу твои попытки оправдать этих двух людей скучными и оскорбительными. Если я тебе понадоблюсь, я буду в ректорском доме.

Он сам открыл дверь, не дожидаясь, когда это сделает слуга, и вышел из дома. Отец Парлебен последовал за ним.

Питер Вейси немного задержался.

– Я благодарю тебя за обед, мастер Лей. Это было прекрасно. Мне жаль, что все так дурно закончилось. У меня нет выбора – я должен следовать за каноником. Ты же знаешь, нам нужно его согласие на перестройку церкви.

Он поклонился мастеру Лею и вышел.

Мастер Лей посмотрел на свой стол. Он почти улыбался.

– Вы должны извинить каноника-прецентора, – сказал он, потянувшись за кубком и поднося его к губам. – Ему не хотелось ехать сюда из-за такой мелочи, как перестройка нашей церкви. Уверен, он скоро успокоится.

Он отставил кубок в сторону.

– Полагаю, вы не заражены чумой. Вы оба выглядите вполне здоровыми. А по твоему аппетиту, Уильям, заметно, что ты вовсе не болен.

– Мастер Лей, позволь тебя спросить, – проговорил я. – Что должен сделать человек, чтобы обеспечить себе Царствие Небесное? Достаточно ли мне будет пожертвовать деньги и книгу?

– О, какая неожиданная перемена! Почему ты спрашиваешь?

– У нас осталось мало времени. Мне кажется, что ты, как священник, должен это знать…

– Это трудный вопрос. В Риме считают, что, покупая индульгенции, мы очищаем свои души от греха и обеспечиваем себе спасение. Каноник-прецентор скажет вам то же самое. Но не все в этом убеждены. Например, если бы ты был одним из «спутников Сатаны», я бы сказал, что никакие дары не смогут искупить твоих грехов. Но это не означало бы, что пути к спасению нет. Можно, например, отправиться в паломничество в Иерусалим и смыть свои грехи покаянием перед Гробом Господним.

Мастер Лей утер рот краем салфетки.

– Представь, что ты – большая редкость, человек, не имеющий грехов. Почему ты должен платить пенни за спасение своей души? Она и без того совершенна. Так как же тебя можно заставить платить за искупление? И кто из нас способен по-настоящему оценить грехи других людей? Это под силу только Богу. Если бы ты был безгрешен, то индульгенция была бы так же бесполезна для тебя, как соломенный щит. Что же касается твоего вопроса, я не думаю, что твой дар что-то изменил. Мне жаль, что я разочаровал тебя.

– И я ничего не могу сделать? Совсем ничего?!

– Насколько я понимаю, главное затруднение в том, что ты стремишься творить добро ради того, чтобы спасти свою душу, а не ради добра как такового. Если ты увидел, как Болдуин Фулфорд напал на добрую женщину и попытался спасти ее, это доброе дело. Но если ты пришел ей на помощь только для того, чтобы обеспечить своей душе царствие небесное, то твой добрый поступок становится эгоистическим. Несчастное положение этой женщины оказалось выгодным для тебя. И в этом нет добродетели.

В окно подул холодный ветер. Мастер Лей знаком приказал слуге закрыть окно. Уильям допил вино, не допитое отцом Парлебеном, и прикончил кубок каноника-прецентора. Я пальцем подобрал сладкий красный соус с одной из тарелок и облизал его. Тут в дверь постучали. Мастер Лей не обратил на стук внимания, но слуга, уже закрывший окно, пошел открывать. В зал вошел плотный мужчина в длинной кожаной накидке на плечах. Накидка доставала ему до колен. Он скинул накидку и потянулся за шляпой.

– Мастер Лей, мне сообщили, что в твоем доме находятся зачумленные лжецы и воры.

– Благодарю тебя, что ты пришел, констебль Карнсли, но, боюсь, тебя ввели в заблуждение. Между моими гостями и ректором произошел небольшой спор о войнах прежнего короля. Как ты видишь, эти люди не больны. Если же они лгут, то должен признать, что их ложь более приятна для моего уха, чем многие факты, которые я слышал в последнее время. Доброго тебе дня.

– Похоже, все действительно так, мастер Лей. Сожалею, что побеспокоил тебя. Пошли за мной снова, если возникнут какие-то недоразумения.

– Обязательно, констебль, – кивнул мастер Лей, и слуга проводил констебля к выходу.

– Что ж, – повернулся к нам хозяин дома. – Мне больше нечего тебе сказать и утешить тебя. Все зависит от тебя самого. Не сомневаюсь, что тебе есть куда пойти и чем заняться.

Мы с Уильямом переглянулись.

– Честно говоря, мастер Лей, – сказал я, – нам некуда идти. А через пару часов стемнеет. Если бы ты позволил, я поработал бы в твоем доме – может быть, на кухне, – чтобы заработать на ночлег у твоего очага.

– Вы – удивительные люди, – отозвался мастер Лей. – Вы даете мне деньги на церковь, вы рассказываете истории – то ли поразительную ложь, то ли свидетельство истинных чудес. И после того, как я принимал вас за праздничным обедом, вы просите позволения мыть посуду.

– Это Джон просит, не я, – возразил Уильям.

Мастер Лей поднялся.