Божок на бис - Катлин Мёрри

к музыке, крутой голос. Некоторые им только себя и развлекают, поют в пабах или на семейных сборищах, а вот другие на это живут – в программах по телику светятся во всяких конкурсах талантов. Бате его работа на городской совет вроде нравилась, а талант свой целительский он просто на службу людям поставил. После того, как Бати не стало, во мне крепла мысль, что, как только дар себя проявит, я ему посвящу всю свою жизнь и буду им зарабатывать. Странное дело, это меня с Батей сближало. Не в смысле, что я мог его вернуть или как-то. Просто ждал, чтобы случилось что-то, все перестало быть херовым и наладилось обратно.

Когда Батя погиб, Матерь это потрясло будь здоров как. Но она взяла себя в руки, вышла на работу. Говорит, человеку нужно трудиться – не только ради денег. Матерь в ее розовом передничке, весь день под флуоресцентными лампами. Мелкие ее жесты неповиновения – здоровенные бренчащие серьги-обручи, припасенный для меня круассан или пакет куриных крылышек. Говорит, ей нравится работать у Моррисси. Видать, так она себе и Берни поездку в Лондон покрывает. Как ни подумаю про это, оно меня грызет и грызет.

Сижу я такой, а тут из-за угла появляется Хеннесси.

– Давай-ка шевели жопой. Начальство интересуется, где тебя, нахер, носит.

– Ладно.

Иду в контору, Деннис высовывает голову.

– Собственной персоной. Я сейчас занят. Заходи в час, а?

– Ладно.

Голова скрывается, я спрашиваю у Джанис за секретарским столом, что случилось, та жмет плечами.

Без четверти одиннадцать ухожу на перерыв, подсаживаюсь в столовке к Скоку. Играем с пацанами пару конов в вист, и я тут говорю про встречу с Деннисом.

– Он и меня повидать хочет, – Скок мне. – Джанис пришла мне сказать, а у самой лицо шарфом замотано, как у террористки. Параноит насчет пыли.

– И что думаешь?

Скок пожимает плечами.

– Может, херня какая-нибудь насчет охраны здоровья и безопасности. Короче, прихватывай по-любому пару спичек – в глаза вставлять. Знаешь сам, как он нудит, дохлую пчелу уморит. – И следом такой шепотом добавляет, что у него важная инфа про мою пассию.

– Ты о чем? – Насчет Джун я ему почти ничего не рассказывал.

– Согласись, любовь уж как накатит, так накатит, – он мне. – Ты сказал, она в том молодежном клубе работает, так? Саймона Коннолли знаешь?

– Это который?

– Который из “Кэбов Коннолли”. На два года старше нас в школе был, свои белые волосы у него. Чуть ли не альбинос.

– А, ну да. И что?

Выясняется, что мужик этот Коннолли водит микроавтобус в том клубе, где Джун работает. Она сама родом из Уотерфорда, училась там в колледже. Снимает домик на Авондейл-Грин с двумя учительницами. Иногда пьет винишко с девчонками в “Бистро Сами”, а на выходные обычно катается домой, потому что – приколись – он мне:

– Она вратарь в местной команде камоги.

– Наверное, встречается с каким-нибудь капитаном из уотерфордской ГАА.

– Нет, – он мне такой, а сам пинту поднимает. – Судя по всему, без пары.

То, что она вратарь, меня не удивляет. Могу представить себе, как она так вот зверски сосредоточивается, как орет на защитников, чтоб смотрели в оба. Опасное это дело – хёрлинг[60]. Воображаю себе деваху, как она лупит клюшкой по слётару[61], как звучит удар по пробке, обтянутой кожей, а следом как ускоряется – может, до сотни миль в час – и попадает ей прямо в лицо. Я знаю, что у них защита на голове и все такое, но быстро ли глаз замечает и…

– Земля – Фрэнку, прием. – Скок толкает меня костяшками пальцев в висок. – У тебя там “Цельнометаллическая оболочка”[62] включилась. Я это по твоей отвисшей челюсти вижу.

Спортом я особо никогда не увлекался. Бегать мне когда-то нравилось, если вспомнить, хотя я был тяжелее Берни, медленнее. Оно как-то немножко обескураживает, когда между тобой и финишной чертой вечно твой брат. Но как не уважать женщину, которая ради своего графства и спортклуба встает перед мячиком, летящим на бешеной скорости.

– Ну так и что же?

– Саймон говорит, у них есть задачка в ближайшую субботу в “Хмуром”, и подруга Джун туда собирается. У тебя, значит, есть пара дней, чтоб привести себя в порядок, и ты сможешь пригласить ее куда-нибудь, когда там вдруг как бы случайно на нее напорешься.

Я, по идее, должен радоваться, но такое ощущение, что меня это еще крепче грузит – поверх того, что я и так приунывший.

День продолжается, и у каждого возникает свое мнение насчет того, зачем нас вызывают в контору. Парни в цеху прикидывают, что, может, мы картежными играми чересчур увлекаемся. Вроде как Мик Дуган продул в сорок пять[63] заработок всей прошлой недели. Жена его позвонила в контору, пригрозила приехать с детьми. Но мы со Скоком в этом не участвовали – на последних этапах уж точно. Чарлз Иган, которому вечно нечего сказать хорошего вообще ни о чем, считает, что всю лесопилку закроют. Будь Эдди Фаррелл на месте, мы бы знали, в чем дело, он профсоюзник и все такое. Но он умотал на две недели на Корфу.

Бреду к лавочкам, где девчонки из конторы курят. Спрашиваю их о вызове на ковер, они загадочно умолкают и давай болтать о том, куда кто собирается на выходных. Клиона, и в лучшие-то времена язва язвой, поворачивается ко мне такая:

– Ты в цех вернуться не хочешь и хоть вид сделать, что немножко работаешь?

Да блин.

Час дня. Как в школе. Мы со Скоком стоим у конторы. Джанис и Клиона из секретарской вроде как заняты по уши, голов не поднимают.

Деннис впускает нас к себе и сразу, без обиняков:

– Мне звонили из “Макграта” на неделе. Они там на тормозах спускают ту застройку позади пожарной части. Я б сказал, их на внешнее управление поставят до конца лета. И это еще цветочки.

“Макграт Девелопментс” – один из наших крупнейших заказчиков. Деннис смотрит на нас и качает головой, будто мы все о чем-то договорились. Я сосредоточиваюсь на картинке у него на стене: фотография, на которой он с детьми в кабинке “американских горок”. Видно, что у них там веселье сплошное, Деннис ржет, как маньяк, а вот младшенький смотрится так, будто его сейчас наизнанку вывернет. Зачем такой снимок увеличивать и на стену вешать? И как вообще такие снимки делаются? Видать, автоматический затвор на рельсах срабатывает. И следом я слышу:

– Ничего не поделаешь тут, ребята.

Что я, блин, пропустил? Не знаю, что сказать, а поэтому варежку держу на замке.

Скок берет быка