Воронье - Ингрид Нолль

Поль ответил, что ждал, пока освободится туалет. Ахим сказал:

– Симон одолжил мне свой смокинг, послезавтра же похороны. Но к сожалению, мы с ним заболтались.

Он благоразумно предложил немедленно отправиться в постель.

Но Поль по-прежнему не мог уснуть. Наступила среда, на пятницу назначены похороны, дома он окажется только в субботу. Собственно говоря, Ольга должна была появиться завтра. Да и его отпуск скоро закончится, на следующей неделе уже назначены встречи с клиентами, в том числе и с Маркусом. День развода был известен; вопрос времени, когда она узнает о беременности Кристины и начнет исходить гневом. Нужно л и ей завтра звонить? «Ну, дорогая, как тебе понравилась Гранада?» А может, Ольга уже слышала о смерти его отца и сама объявится, чтобы принести соболезнования. Поль был бы рад избавиться от всех обязанностей и сегодня же ночью отправиться хоть на Камчатку.

* * *

– Мальчики еще спят, – сказала свекровь Аннетте. – Придется нам завтракать без мужского общества.

Поскольку обеим особенно нечего было сказать друг другу, каждая на своей части стола листала газету.

– Здесь есть кое-что об убийстве в Бретценхайме, – сказала Аннетта. – Прочитать вслух?

– Я прочту потом сама, – ответила свекровь. – Скажи только, убийцу уже нашли?

– Нет, кажется, случай запутанный. У убитого, то есть Хайко Зоммера, был очень большой круг общения. И много долгов. Вы были знакомы?

– Собственно говоря, нет. Мы бывали в его ресторане пару раз, иногда он выходил к посетителям.

– Здесь написано, что он был очень спортивным, хорошо тренированным, и поэтому его убийца должен быть просто горой мускулов. Смерть наступила от удушения – звучит просто ужасно!

Сказав это, Аннетта устыдилась. Вот деликатный Ахим не стал бы перед похоронами рассказывать матери такие ужасы. Но свекровь отнеслась к этому спокойно.

– Хотя я всегда смотрю по телевизору детективы, – заметила она, – но никак не думала, что убийство может произойти прямо у порога… Если предположить, что это личные счеты, тогда нам в принципе нечего бояться, даже если убийца бродит где-то поблизости. Сиди, сиди, Аннетточка, я только уберу чашки. С одной рукой от тебя все равно мало толку.

Спустя некоторое время мать Поля вернулась с небольшой коробкой в руках.

– Жан-Поль и Ахим уже взяли кое-что на память об отце. Я подумала, что тебе, может быть, понравится что-то из фамильных украшений. Посмотри!

Аннетта с любопытством подняла крышку и стала рассматривать разноцветное сплетение бус из стекла и полудрагоценных камней.

– Спасибо, Хелена, – благовоспитанным тоном произнесла она. – Мне хотелось бы взять эту нитку кораллов.

Видимо, на лице Аннетты было написано разочарование, ведь она рассчитывала увидеть королевские драгоценности.

Мать Поля вздохнула:

– Разве Жан-Поль тебе не рассказывал? Десять лет назад наш дом ограбили, унесли все самое ценное. Ты сегодня какая-то бледная, какое у тебя давление?

Аннетта ответила, что давление низкое, правда, за границей смеются над этим «немецким недугом» и не считают гипотонию болезнью.

Вопрос о давлении стал для свекрови отличным поводом для горячей тирады, пропагандирующей китайскую гимнастику.

– К сожалению, мои сыновья страшные лентяи. Совершенно не занимаются спортом. Уж как я старалась уговорить Жан-Поля, все напрасно. Ахим ненамного лучше, но, к счастью, он в меня, худощавый. А Жан-Поль склонен к полноте, как и его отец. Жан-Полю нужно срочно что-то с собой делать, в последнее время у него явно оформился животик. Если вам не нравится гимнастика тай-цзи, можно записаться в теннисный клуб или играть в гольф! Да и тебе с твоим давлением не следует забывать: жизнь – в движении!

* * *

Когда мужчины проснулись и вышли к завтраку, Аннетта почувствовала облегчение, хотя тут же попала впросак. Она вновь попыталась поднять за столом интересную тему убийства в Бретценхайме и во второй раз почувствовала себя слоном в посудной лавке. Ахим оборвал ее самым недвусмысленным образом.

Поль поинтересовался у матери, что ему следует надеть в пятницу.

Мать задумалась.

– У тебя вообще нет темного костюма?

Поль ответил, что нет.

– Тогда одолжи у Ахима его темно-синюю спортивную куртку.

Аннетта громко рассмеялась, представив своего мужа в тесной куртке с длинными рукавами. На кладбище он будет выглядеть настоящим пугалом. Как и следовало ожидать, Поль поднялся и обиженно вышел из комнаты.

– Пойду прогуляюсь, – сказал Ахим. – Малышка, пойдешь со мной?

Жизнь – в движении, подумала Аннетта, решив в порядке исключения последовать совету свекрови. Вслух она сказала, что для долгой прогулки еще слишком плохо держится на ногах.

После недолгой поездки на машине они оказались в Майнц-Гонзенхайме, районе, где были построены несколько роскошных вилл в стиле модерн.

– Пройдемся минут десять, тебя это не утомит, – сказал Ахим. – Разглядывать дома – моя страсть. Всегда представляю себе, какой бы я купил, если бы выиграл в лотерею.

Аннетта тоже любила эту игру.

– Может быть, выберем вон тот, желтый? – спросила она и указала на идиллический дом с большой плакучей ивой в палисаднике.

– Тут есть и получше, – ответил Ахим.

У какой-то садовой калитки их облаяла скандальная гладкошерстная такса, бежавшая за ними вдоль чугунной решетки до самого конца участка.

– У нас была точно такая же собака, – сказал Ахим. – И принадлежала она именно мне.

– В самом деле?

– Ну да. Вообще-то собака старается держаться поближе к главе семьи и к кухне. Другими словами, моя такса была уверена, что она мамина собака.

– Сколько тебе тогда было лет?

– Когда мне подарили ее на день рождения – девять лет, когда она умерла – десять.

Ахим вдруг остановился и взял Аннетту за руку. Аннетта заметила, что он взволнован.

– Наша мать любила этого песика уж точно больше, чем меня. Кормила его свежей печенкой, чистила морковь, подолгу гуляла с ним. Когда она читала, пес ложился у нее в ногах. Иногда, когда у матери не было настроения, выводить собаку должен был я, и тогда она ненадолго становилась моей собакой. Короче, однажды я не взял ее на поводок, хотя мне было строго-настрого это приказано. Пес увидел кошку, с бешеной скоростью понесся наперерез движению и погиб под колесами прямо на моих глазах.

– Ужасно! – воскликнула Аннетта.

– Да, это было страшно, – подтвердил Ахим. – Но еще страшнее оказалось то, что меня обвинили в смерти собаки. Мама, конечно, была очень огорчена, но ведь я-то был всего-навсего ребенком! Вместо того чтобы меня утешить, она влепила мне пощечину и вообще вела себя со мной так, словно я преступник. Потом мне досталось еще и от отца: никогда больше в доме не будет никаких животных, потому что наш сын не знает, что такое ответственное отношение к своим обязанностям. Но никто ничего не сказал, когда Поль притащил домой вонючую старую крысу.