Наследница для Чудовища - Мила Дали

— Что теперь со мной будет, Эмин?

— Я отвезу тебя к Грому.

— Только не это!

Решительно говорит и дрожаще отталкивается, на четвереньках огибает меня лежачего, невозмутимо ползет из кладовки. Я, наблюдая за ней, успеваю схватить за лодыжку и остановить. У самого еще мозг не на месте.

— Никуда ты отсюда не сбежишь. — С хрипом отвечаю, продолжая удерживать, сажусь. — Помойся приведи себя в порядок.

Айяна в слезы. Без ножа меня режет. Сам себе удивляюсь и сердечному ритму бешеному, реакции на нозящие нюни. Отпускаю Якутку, встаю на ноги, поднимаю ее следом. До скрежета зубного наблюдаю за истерикой и слышу вопли. Дотрагиваюсь ладонью лица Якутки, рассерженно хмурюсь, вытираю ее слезы вместе с соплями. Как маленькая. Хотя по сравнению со мной она действительно мелкая.

— И разве ничего нельзя сделать?

— Нет.

— Меня убьют?

— Возможно.

— Скажи, что это ошибка! Соври!

Якутка вырывается и как сумасшедшая несется по лестнице на первый этаж.

— Нет. Мы все расскажем Громову. — Задерживаю Айяну своими словами, и она замирает. — Допустим, я попытаюсь тебя спасти пиздежом, но рано или поздно люди Грома все узнают и нас найдут. Тебя пришьют на месте. Меня привезут к Грому, где лидер соберет сход авторитетов. Сначала с меня спросят, потом лишат всех титулов, а после тоже казнят как предателя. Не успеешь соскучиться по мне в аду. Якутка. Такие у нас фатальные порядки.

Девушка молчит на мой развод руками в стороны. Она выпрямляет спину, а потом резко дергается как припадочная, будто в морду мне вцепиться решила, но вовремя осеклась и даже улыбнулась. Она смотрит с хитростью и неким азартом. Я узнаю в ней лукавую северную лису Потрахеевну. Айяна напрягает свою белую попку и задирает нос выше просторов вселенной.

— Ты женишься на мне, Эмин.

После пьяной выходки Якутки на выезде полагал, что меня уже ничем не сразить. А, нет. Она снова что-то замышляет, ведь Хамаровы, черти, по-другому не могут. Как ужи на сковородке изворотливые, но Айяне простительно. Якутка слишком интересна для меня и пока я позволяю ей исполнять вот эти дурацкие выкрутасы.

***

Олеся.

Замут, хотя теперь Эмин, меня волнует. Даже когда приподнимает свою черную острую бровь, как сейчас. Скрещивает руки на груди и смотрит сверху вниз, как на что-то нелепое. Мне стыдно признаться в этом. В чувствах за гранью общепринятых правил. И да, он красавчик. Такие, как Эмин, выделяются из толпы сразу, хотя сам наемник об этом не догадывается, считая себя посредственностью. Но это даже хорошо, ведь нет ничего хуже, чем мужик, кончающий от собственного отражения в зеркале. Простите.

— Я прирожденный холостяк.

— Ты имени своего не знал, пока я поварешкой не долбанула. — Выкуси. — А потом, вместо спасибо изнасиловал меня пальцами! Где благодарность?

— Спасибо.

Первая волна возмущения выплеснулась, и я, фырча, топаю к дивану, деловито нагибаюсь выпячивая зад и поднимаю футболку Эмина с пола. Надеваю ее, чтобы чувствовать себя защищенной. За спиной я слышу твердые шаги, и кожа горит оттого, что наемник снова ко мне приближается.

— Да, я дочь Хамарова! Наследница рудников, будь они прокляты. Но если ты возьмешь меня в жены, Эмин, станешь владельцем целой империи.

Я вижу искру, промелькнувшую в черном взгляде Чудовища. Он концентрируется, пытаясь считать истину в моих глазах. А мне и не жалко. Пусть, я готова подарить Эмину рудники. Под его руководством вся Якутия вздохнет с облегчением.

— Какой щедрый подарок. — Он понимает, что я не вру и ухмыляется. — Неужели ты думаешь, что я так ведом на филки?

Психую и на взводе выпаливаю из себя яростно:

— Я думаю, что испытываю к тебе слишком теплые чувства, Эмин! Чего пялишься?! Да, ты тоже можешь нравиться людям искренне, по-настоящему!

Разворачиваюсь и от обидки не желаю видеть Эмина, топаю к двери. Я хотела преподнести ему рудник от чистого сердца, а он посчитал меня за взяточницу. Шевелю ручку, но замок заперт. Срываюсь на бег, пролетаю мимо наемника и быстро семеню по лестничным ступенькам на второй этаж.

— Нормальная, вообще, нет?

— Нет!

Визжу и в два прыжка оказываюсь в спальне. Громко захлопываю створку, хватаюсь за голову, сползаю по стеночке на пол. Сумасшедшим взглядом метаюсь по кровати, шкафу, окну. И как говорил отец: даже если тебя окружила стая шакалов всегда оставался гордым львом. Львицей. По натуре победительницей. Королевой. Да.

Что ж, если Эмин настолько уперт я поеду к Громову. Мне не оставили другого выбора. Айхан отомстит за меня им всем и делишки не останутся безнаказанными!

Вздрагиваю и перевожу внимание к порогу.

Этот явился. Дышит под дверью, но не заходит. В ступоре, наверное. Конечно! Он понравился девушке искренне, и она не побоялась признаться. Теперь уже жалею.

На двух пружинках вместо ног я поднимаюсь, трясусь и подхожу к шкафу. Открываю, достаю белую рубашку Эмина. Единственную идеально отутюженную. Невольно смотрю на бирку и охаю. Это очень дорогой бренд и ткань вещи безупречная. Я замечаю черные зауженные брюки такой же марки, приталенный пиджак, ремень.

Много бы челюстей отвисло девичьих, появись Эмин в этом облике. Подношу рубашку к носу, глубоко вдыхаю. И пахнет вкусно, его одеколоном.

Скидываю футболку, снимаю рубашку с плечиков и примеряю на себя, потому что кроме грязного спортивного костюма после пьянки, у меня нет одежды. Зато белья достаточно. Эмин знает толк в расстановке приоритетов. Надеваю трусы. Закатываю до локтей рукава и стоя у большого зеркала начинаю застегивать пуговицы. Задница прикрыта, треть бедра тоже. Я застегиваю пуговицы и узнаю в отражении образ Примадонны. Рубашка широкая, не по размеру.

Решаю позаимствовать еще ремень и на свой риск проколупываю дополнительную дырочку в изысканной коже.

Макияж не делаю, потому что косметики нет. Для Эмина я так красавица, хотя от природы у меня голубые глаза, светлые ресницы с бровями. И не боится ведь, герой. Наспех пальцами продираю волосы, но не расчесываю. Обойдутся.

Набираю воздухом легкие, шлепаю босыми ногами по плитке, осторожно приоткрываю дверь. Эмин, как тигр, тут же переводит на меня взгляд, и хмурится. Осматривает голые коленки.

— Ты так не пойдешь.

— Пойду.

— Сракой светить? Как шельма.

Он решительно движется прямо на меня, заставляя щеки полыхнуть алым. Ладошки моментально потеют, ведь я замечаю в глазах Эмина неподдельное раздражение и огонь. Он укладывает тяжелую ладонь на мое плечо и разворачивает обратно в комнату. Вздыхаю, а в голове простреливает шальная мысль и язык на этот раз подводит.