Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928) - Елена Борисёнок

Василий Эллан-Блакитный (1893–1925) — украинский советский писатель и поэт, революционер, левый политический и общественный деятель

Нельзя сказать, что республиканское руководство не беспокоила ситуация с украинизацией. В конце 1924 — начале 1925 гг. В. Я. Чубарь готовил новый декрет по украинизации государственного аппарата. Свои соображения он изложил Политбюро 26 февраля 1925 г. Решено было перенести срок украинизации госучреждений с 1 августа 1925 г. (как было намечено ранее) на 1 января 1926 г., также планировалось создать Центральную всеукраинскую комиссию по руководству украинизацией под руководством главы украинского Совнаркома и смягчить формулировки об увольнении работников за незнание украинского языка — таковым было разрешено восстановиться на службе после того, как они в достаточной мере усвоят украинский язык. Однако президиум Всероссийского центрального совета профсоюзов в письме к Сталину от 11 марта 1925 г. выразил обеспокоенность, что принятие нового декрета о полной украинизации госучреждений создаст угрозу одновременного увольнения большого числа служащих и работников. Руководству КП(б)У пришлось оправдываться перед генеральным секретарем ЦК ВКП(б), обещая переработать документ в сторону смягчения требований к госслужащим[272].

В марте 1925 г. украинская парторганизация обратилась к центральному руководству еще с двумя просьбами. 5 марта Политбюро ЦК РКП(б) удовлетворило просьбу ЦК КП(б)У «о предоставлении им права оформлять перевод в КП(б)У членов коммунистической партии Западной Украины, прибывающих на территорию Украины»[273]. 13 марта в Москве рассматривался вопрос о финансовом положении Госиздата Украины. Было принято решение «признать необходимым выдать Укргизу в течение тек[ущего] бюдж[етного] года дотацию в размере 400 000 (четыреста тысяч) рублей», правда, включив в эту цифру те 75 000 рублей, которые уже было предложено отпустить во второй половине года. Причем «средства, отпущенные согласно этому постановлению, должны быть использованы исключительно для издания литературы на украинском языке»[274].

Впрочем, эти события отнюдь не меняли общей ситуации с украинизацией: глава украинских коммунистов Э. И. Квиринг также не демонстрировал желания активно внедрять в жизнь лозунги XII съезда. Украинский литературовед и публицист И. Кошеливец, эмигрировавший из Советской Украины во время Второй мировой войны и ставший почетным доктором философии Украинского свободного университета в Мюнхене, действительным членом Научного общества имени Шевченко и Украинской свободной академии наук, в своей работе, посвященной Н. А. Скрыпнику, даже назвал «бывшего екатеринославца» Квиринга откровенным врагом украинской культуры[275].

Однако Эммануил Ионович относился к украинизации не враждебно, а скорее сдержанно. Несомненно, больший интерес лидер коммунистов Советской Украины проявил к внутрипартийной борьбе в Москве. Сначала Квиринг поддержал «тройку» — Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева и И. В. Сталина — в ее борьбе с Троцким и активно помогал устранить одного из главных украинских троцкистов — Х. Г. Раковского. Вскоре «новая оппозиция» Зиновьева и Каменева попыталась изменить расстановку сил внутри партии в свою пользу, решив привлечь на свою сторону первого секретаря КП(б)У. Камнем преткновения оказался вопрос о Троцком. 5 января 1925 г. Квиринг сообщил Сталину, что секретари губернских партийных комитетов на Украине предлагали исключить Троцкого из Политбюро ЦК ВКП(б) и сместить его с должности главы РВС Красной армии. На этот пост предлагались Сталин или Дзержинский. В ответ 11 января Сталин телеграфировал Квирингу: «…по вопросу о Троцком мы все сходимся в том, что его надо снять с Ревсовета, причем большинство полагает, вместо Троцкого надо поставить Фрунзе». Сталин счел, что исключать Троцкого из Политбюро нецелесообразно (поскольку в Политбюро он будет менее опасен, чем вне его). Генеральный секретарь указал, что так думает большинство, подчеркнув: «Я придерживаюсь мнения большинства»[276].

В этот же день состоялся пленум ЦК КП(б)У, на котором дело пошло отнюдь не так, как рассчитывал Сталин. 12 января Квиринг сообщил Сталину, что пленуму на закрытом заседании было сообщено о телеграмме генерального секретаря. Но большинством голосов (27 против двух) пленум счел необходимым исключить Троцкого также и из Политбюро. Как подчеркивает В. Ю. Васильев, решение украинского руководства не совпадало с позицией Сталина и большинства членов Политбюро ЦК РКП(б)[277].

Через несколько дней Квиринг, прибывший вместе с другими украинскими коммунистами в Москву на пленум ЦК РКП(б), был приглашен Зиновьевым к нему на совещание. На этом совещании речь шла о смещении Сталина с поста генерального секретаря и назначении его на должность главы Реввоенсовета. О совещании узнали все участники пленума. Они осудили статью Троцкого «Уроки Октября» и отстранили его от должности главы Реввоенсовета. Предложение Каменева назначить на освобожденную должность Сталина не прошло. В 1963 г. С. И. Гопнер вспоминала, что во время пленума ЦК Сталин пригласил нескольких членов ЦК, и среди них Квиринга, в свою кремлевскую квартиру. Там Квиринг высказался за назначение Сталина на должность главы РВС. Сталин же воспринял это с раздражением и обидой. Украинские лидеры 23 февраля объяснили свою позицию в сложившейся ситуации тем, что не знали о существе расхождений в руководящей группе, а исключительно учитывали настроение украинских организаций. Одновременно они сочли нужным указать, что последние шаги Каменева и Зиновьева вредны для единства партии[278].

Как позднее объяснял член ЦК РКП(б) и Политбюро ЦК КП(б)У, председатель ВУЦИК Г. И. Петровский, «в день приезда нашего в Москву т. Квиринг был приглашен т. Зиновьевым к себе на совещание, на котором между прочим обсуждался вопрос о смене с поста генерального секретаря т. Сталина и назначении его председателем РВС». «Тов. Квиринг об этом совещании и о том, что там обсуждалось, нам никому ничего не сказал, — подчеркнул Григорий Иванович. — На второй день стало известно многим членам партии о намерениях совещания по смещению т. Сталина, и в предупреждение этого кризиса члены ЦК РКП, работающие на Украине, вместе с членами нашего Политбюро, собрались, признали ошибочной свою позицию при голосовании на нашем пленуме ЦК КП(б)У, решили изменить эту позицию, т. е. признать правильной точку зрения большинства Политбюро ЦК РКП»[279]. По словам Петровского, Квиринг ничего не говорил о совещании у Зиновьева и после его возвращения из Москвы, и только после «питерских событий» весны 1925 г., когда Зиновьев сделал попытку противопоставить центральному органу ЦК РКП(б) журналу «Большевик» собственный теоретический орган, украинские коммунисты собрались на совещание, чтобы «выразить свое отношение к происшедшим событиям». И только там, «и то не подробно», Квиринг изложил «информацию об упомянутом совещании у т. Зиновьева»[280]. При этом Квиринг якобы «на совещании у т. Зиновьева предложил вопрос о смене генерального секретаря ЦК РКП снять с обсуждения»[281]. Было созвано заседание Политбюро, на котором был поставлен вопрос о «необходимости ухода тов. Квиринга с поста генерального секретаря», с чем тот «вполне согласился»[282].