Женский роман - Марина Светлая

И после этого случая Мара перестала бывать на дискотеках. И не только на школьных. Она вообще на дискотеки и в клубы не ходила. Влюбленность ее перестала быть романтичной и стала мучительной. Изводила она себя этой любовью почти до самого окончания школы.

В одиннадцатом классе они дружно прогуляли физ-ру и устроили сорок пять минут откровений, когда все друг другу признавались, кто кому и когда нравился. То, что в Илью влюблены все без исключения девочки, Мара знала прекрасно. Но когда он заявил, что до восьмого класса молча страдал по Стрельниковой, она едва не подавилась печеньем. В этот момент она поняла, что, в сущности, ей уже все равно.

Илья поступил в Институт международных отношений КНУ им. Тараса Шевченко. Мара — в свой иняз. Больше они не виделись.

Ясное дело, что в инязе, да еще и на французском отделении с мальчиками наблюдался пожизненный дефицит. Собственно, в их группе мальчик был всего один. И тот хиленький. Потому, сдав первую сессию и сообразив, что учиться не так уже и трудно, Мара приступила к трудновыполнимой задаче — поиску парня. Хотя бы потому, что к восемнадцати годам неплохо бы было попробовать целоваться.

Номер два. Стас. Фамилию она не помнила.

В аське у него был ник MaG. Познакомились они в феврале на каком-то ресурсе, где она начала публиковать свои стихи. Этот нахал пробовал ее критиковать. То, что публиковал он, никакому литературному анализу не поддавалось. Однажды Мара мягко сказала ему, что это не стихи. После этого он предложил встретиться. Гуляли они три недели. Бродили под ручку по улицам. Юноша оказался робок, но страшно умен. К концу третьей недели они все-таки поцеловались. Мара до сих пор помнила этот день до мельчайших подробностей.

Сначала они пошли в кино. Потом он купил ей букетик подснежников. А после проводил домой. В доме лифта не было. На третий этаж поднимались пешком. И Мара вяло размышляла о том, как бы заставить его хоть сегодня целовать не в щечку, а в губы. Но ничего делать не пришлось. Юноша, видимо, тоже решил, что час настал. И, оказавшись у двери, тесно прижал ее к стене и впился в ее губы неуклюжим и неумелым поцелуем.

Это длилось минуты три. Было влажно и смешно. Его язык настойчиво и совершенно хаотично исследовал ее зубы, щеки и нёбо. Он явно побрился, прежде чем идти к ней, но кое-где недостаточно тщательно. И крошечные кустики щетины весьма неприятно царапались. Он старательно вдыхал и выдыхал воздух носом и изображал страсть, руками шаря по ее спине. Когда все закончилось, довольно улыбнулся. Мара пропищала: «До встречи!» И быстро скрылась в квартире.

Весь вечер Мара занималась анализом сложившейся ситуации. И, уже отправляясь спать, сказала себе: «Да ну нафиг!»

После этого Стас еще раза три пытался проводить ее домой, она делала вид, что страшно занята, что ее завалили семинарами и контрольными, что у нее даже в шесть часов вечера консультации. В итоге он отстал. И эту историю можно было считать закрытой.

Номером три стал Федя Нетудыхата.

Да, да. Был и на его улице праздник. Дед нарадоваться не мог.

Целых четыре месяца на втором курсе она помогала ему с высшей математикой, которую он мог не сдать на сессии. Мара была гуманитарием. Но даже она лучше понимала вышку, чем дедов фаворит. Они ходили в кино. Он приглашал ее в кафе. Она хорошо усвоила, что он обожает решительно все, что она делает. И ей стало скучно. К тому времени она успела сделать вывод, что, может быть, поторопилась со Стасом — тот хоть умел ее рассмешить. Федька же даже целовался хуже. И был ужасным занудой. Потому, не слушая увещеваний деда, Мара бросила его сразу после нового года.

На третьем курсе остро стал вопрос секса. К нему, как и ко всему прочему, она подходила фундаментально. На летних каникулах она открыла для себя женский роман, хотя до того читала исключительно Стивена Кинга и классиков мировой литературы. Начитавшись о заоблачных высях, в которые улетали героини романов, и, набравшись определенных теоретических знаний, Мара решила, что пора брать свою жизнь в собственные руки и опробовать что-нибудь из прочитанного на практике. И стала напрашиваться иногда к подружкам в общежитие — делать вместе уроки.

Там она и познакомилась с номером четыре.

Четвертого звали Игорь. И он был химиком. Впечатление производил самое благоприятное. В меру интеллигентный, глупостей не говорил, шутил только по делу. Внешне, правда, весьма средний. Но зато Маре с ним было интересно.

Перед тем, как оказаться в постели, они встречались два месяца. Но и тут ее ждал облом. Игорь девушку раздел. Игорь девушку завел. Игорь очень торопился. И в итоге сдулся быстрее, чем Мара успела что-то сообразить. Даже презерватив надевать не пришлось. Физиология сработала раньше. Потом они только хохотали, обнявшись на кровати. Но недолго. Она отговорилась тем, что надо простыню сменить, да и в душ бы сходить неплохо. Он пару раз пробовал извиниться, Мара мотала головой и твердила: «Да все нормально!»

Но больше в общежитие не ходила, чтобы случайно на него не напороться. Потому что теперь воспоминания об Игорьке вызывали у нее только смех. И легкую досаду на себя — следовало искать кандидата поопытнее.

После этого Мара стала фаталисткой. И решила положиться на судьбу, потому что той виднее. На четвертом курсе в институте выжимали из будущих бакалавров все, что могли. Вторая половина учебного года основательно вскипятила ее мозги. Модульный контроль плавно перетек в летнюю сессию. Летняя сессия — в госэкзамен. А гос — в поступление в магистратуру. Это был самый сумасшедший год в ее жизни.

А на пятом курсе ее отправили в Бельгию на два месяца по программе обмена. Вместе с Леськой. Как так вышло, она и теперь еще не понимала, потому что красный диплом бакалавра получила не только она. А никаких связей у нее не было. Но восприняла это как подарок той самой судьбы, на которую она полагалась. И решила использовать этот шанс на полную катушку. Как и Леська. Только катушку они понимали по-разному. В Бельгии Леська тусила. Мара — пахала. А вернувшись в Киев, занялась дипломной работой.