Парадокс Севера - Виктория Побединская

— Хорошо, — буркнул Пашка. — Через полчаса. У выхода.

Глупо заулыбавшись, я кивнула, забрала из гардероба пальто и поспешила на улицу.

Пока ждала, площадь перед университетом опустела. Спустя полчаса команда вышла на улицу и погрузилась в автобус. Все, кроме Пашки. Он остался. Медленно подошел ко мне и присел рядом.

— Замечательно выглядишь, — произнес он.

— Ты тоже, — вернула я комплимент, несмотря на то, что одет он был в простую куртку и синие джинсы, которые сидели отлично. «Вот что такое классная задница» — как-то сказала о нем Леся. — Поверь, меня буквально силой впихнули в это платье, — улыбнулась я, но радость моя была не долгой, потому что парень произнес:

— Как ни крути, а у Севера есть вкус. Видимо, не только на вещи.

Твою ж мать!

— Ладно, — ответила я, защищаясь. — Мы договорились, друг от друга никаких тайн. Так что лучше я расскажу сама.

И я рассказала. Про машину. Про поле, ведро и про мойку, на которой торчала до самого вечера. Выдала все. Не сказав лишь об одном — причине, по которой находилась сейчас здесь.

— Ну как? Романтично? — закончив, спросила я. 

— До одури, — рассмеялся парень. — Вот скажи, как тебе удается вляпываться в неприятности?

— Легко. Очень легко. Мне кажется, даже усилий прилагать не приходится, — улыбнулась я и протянула руку. — Так что, мир?

Он вскинул голову кверху, стараясь не рассмеяться.

— Мир, мир!

— Ну тогда идем. — Вот только уйти мы не успели, потому что Пашку кто-то окликнул.

Незнакомый парень направлялся в нашу сторону.

— Держи, забыл, — и он протянул пачку сигарет.

— Точняк, спасибо, — ответил Пашка, засунув ее в карман куртки, а потом, пожав руки, парни попрощались.

— Не знала, что ты куришь, — укорила я, поморщившись. С детства не любила, когда от парней табаком пахнет. — Ты же спортсмен, Ломовой.

— Я делаю это крайне редко. Так, балуюсь. Просто пацаны стрельнули, и вот, решили вернуть.

— Увижу, выкину.

— Да ты грозная, я смотрю, — и он поднялся, предлагая мне руку.

Я не знала, считается ли свиданием наш разговор на лавке и будет ли этого Северу достаточно, но вдруг поняла, что мне хорошо. Тепло и солнечно. И возвращаться в Карточную Долину не хочется вовсе.

— Паш, а может кофе? — предложила неожиданно для самой себя. И уже спустя двадцать минут мы устроились в небольшом уличном кафе неподалеку.

Солнце садилось. Я сидела и думала, что все слишком спокойно и от того не менее подозрительно.

— Слушай, Паш, а ты никому денег не должен? — поболтав трубочкой в бокале, спросила я.

Парень посмотрел на меня, удивленно приподняв брови, и медленно произнес.

— Нет.

— А морду никому недавно не разбивал?

Он поднял руки, словно капитулируя. Ничего не понимая.

— Да нет же. Что за вопросы странные?

И правда. Кажется, у меня началась паранойя. Пора с этим завязывать.

— Забудь, — махнула я рукой. — Лучше расскажи что-нибудь. На какой позиции ты играешь?

— Разыгрывающий защитник.

Я пожала плечами:

— Ничего не смыслю в баскетболе.

— Но ты же смотрела сегодняшнюю игру.

— Я на тебя смотрела.

Это вырвалось быстрее, чем я смогла сообразить, что именно сказала. И тут же спрятала взгляд в бокале, пытаясь скрыть пылающие щеки. Показалось, Пашка сейчас вспыхнет как рождественская елка. Такое воодушевление было написано на его лице. Обещать ему что-то я не имела никакого права, так что сразу решила перевести тему:

— Значит тебя, как и меня, взяли в команду? Поэтому ты учишься здесь?

Он покачал головой.

— Нет, у меня стипендия. Но спорт помогает. Тем, кто в основном составе, делают неплохие поблажки в учебе.

— Тогда ты дважды крут.

Он рассмеялся.

— Выбора особо нет. У меня только мать. Деньги лишними не будут.

— А почему сюда? Почему не в любой другой ВУЗ? Хотя бы тот же Эльблонге?

— Мы живем рядом, — ответил парень. — Мама болеет. Не хотел уезжать далеко. Так уж вышло, что стипендию здесь выиграл еще в школе. И не стал больше рисковать.

— Ты молодец. — Я пихнула его плечом, неосознанно пододвинувшись ближе и почувствовала, как он попытался обнять меня в ответ.

В общежитие мы вернулись затемно. Пашка не стал провожать меня до комнаты, умчавшись куда-то и, признаться, я облегченно выдохнула, избежав неловкого момента прощания. Теперь я ясно ощущала внутри преграду, не позволяющую заводить новых отношений. Да, я знала, она имеет мужское имя. Александр. И пока не представляла, как от нее избавиться. Вернее, не хотела.

Закрыв дверь, скинула пальто и ботинки, и увидела на столе белый конверт.

— Под дверь закинули, — пояснила Леся, а потом тут же принялась расспрашивать, как все прошло. Только после того, как ее любопытство сыто угомонилось, я смогла закрыться в туалете, чтобы прочитать записку.

На небольшой белой карточке аккуратным почерком было выведено три коротких предложения: «Полночь. Фехтование. Малый зал».

Север сидел в темноте у окна. Черный силуэт, подсвеченный светом фонарей с улицы, идеально выточенный словно изо льда. Широкие острые плечи, по обыкновению облаченные в черную рубашку, безупречная осанка и мерцающая сталь волос.

Услышав шаги, он резко обернулся, полоснув взглядом по лицу.

Иногда, глядя на него казалось, все происходящее для него не больше, чем игра. Странная и не понятная. Где ему просто доставляет какое-то садистское удовольствие читать людей. Строчка за строчкой.

— Я слушаю.

Пустота зала подыгрывала ему, вибрируя, делая голос глубже. Каждый раз, когда он начинал так говорить, эта бестолковая мышца, называемая сердцем, начинала стучать как заведенная. Выдрать бы ее к черту!

Александр. Вот единственный, ради кого я сегодня пришла сюда.

Пусть уже ничего не сделать, но хотя бы знать, что случилось. И возможно, это знание поможет отпустить и успокоиться.

— Я все расскажу, — опустившись на стопку матов, произнесла я.

Пока я говорила, Север молчал. Иногда задавал наводящие вопросы, но ничего из случившегося сегодня не выглядело важным и значительным. Простое свидание. Двух абсолютно простых людей.

— Ну давай же, Солнцева. Что еще?

Я лишь пожала плечами. «Всё». Важное я сказала. Остался лишь рассказ про семью Пашки, но подобные откровения не входили в мой план под кодовым названием «Провались ты под землю».