Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

- Я могла бы быть наполовину смуглой итальянкой.

На это он чуть улыбнулся:

- В Нью-Мексико смуглых итальянцев немного.

- Я здесь слишком недолго, чтобы что-нибудь заметить.

- Вы первый раз здесь?

Я кивнула.

- И как вам пока что?

- Я видела больницу и часть этого дома. Думаю, маловатобудет, чтобы составить мнение.

- Если у меня выдастся свободная минутка, пока вы здесь, ябыл бы рад показать вам то, на что здесь у нас стоило бы посмотреть.

Я заморгала. Может, этот мальчишеский шарм и не былполицейской тактикой. Может, он - подумать только? - клинья подбивает?

Я не успела придумать ответ, как подошел Эдуард, сияя влучших традициях старины Теда.

- Детектив Рамирес, рад снова вас видеть.

Они пожали друг другу руки, и Рамирес одарил Эдуардаулыбкой, столь же искренней, как у самого Эдуарда. Поскольку я знала, чтоЭдуард притворяется, было неприятно смотреть, насколько похожи у них выражениялиц.

- И я рад вас видеть, Тед. - Он снова повернулся ко мне. -Пожалуйста продолжайте осмотр. Тед мне много о вас рассказывал, и я надеюсь,ради нашей общей пользы, что он не преувеличил ваши таланты.

Я посмотрела на Эдуарда, он только улыбнулся мне. Янахмурилась:

- Ладно, постараюсь никого не разочаровывать.

И я вернулась в гостиную, сопровождаемая детективомРамиресом. Он дал мне больше места для маневра, чем Нортон, но следил за мной.Может, хотел назначить свидание, но смотрел он на меня не так. Он смотрел наменя, как коп, который хочет знать, что я делаю, как реагирую. Это повысило моемнение о его профессионализме.

Эдуард сдвинул очки настолько, чтобы глянуть на меня, когдая проходила мимо. Он улыбался, почти скалился. Все было ясно по его лицу - онзабавлялся попытками Рамиреса флиртовать. Я отмахнулась от него, прикрыв этотжест другой рукой, чтобы видел только Эдуард.

Он засмеялся, что прозвучало здесь уместно. Этот дом былпостроен, чтобы люди в нем смеялись. Когда смех умолк, наступила тишина, будтовода сомкнулась над брошенным камнем и звук растаял в глубоком молчании,которое стало еще тише.

Я стояла посреди светлой гостиной с таким ощущением, чтонахожусь на распродаже и сейчас войдет агент по недвижимости, ведя экскурсиюпотенциальных покупателей. Вот так этот новый дом походил на только чторазвернутый подарок. Но было здесь такое, чего не допустил бы никакой агент понедвижимости. На кофейном столике светлого дерева лежала газета, сложеннаявчетверо на бизнес-приложении. На приложении было написано "Нью-Йорктайме", а на других листах - "Лос-Анджелес трибьюн". Наверное,бизнесмен, недавно приехавший из Лос-Анджелеса.

На углу кофейного столика стояла большая цветная фотография,изображавшая пожилую пару, лет за пятьдесят, и с ними мальчишку-подростка. Всеони улыбались и обнимали друг друга, как обычно бывает на фотографиях. Вид уних был счастливый и безмятежный, хотя по фотографиям трудно судить. Камеруобмануть легко.

Я оглядела комнату и увидела фотографии поменьше на белыхполках, занимавших почти всю стену. Они стояли между сувенирами, почти все - наиндейскую тему. Но эти снимки поменьше были такими же безмятежными, с теми жеулыбками. Счастливая и процветающая семья. Мальчик и мужчина, загорелые ивеселые, на лодке, на фоне моря и с большой рыбой в руках. Женщина и тридевочки пекут печенье, все в рождественских передниках. Не меньше трехфотографий взрослых пар с одним-двумя детьми. Девочки с той рождественскойфотографии - внучки, наверное.

Я глядела на пару и высокого загорелого подростка инадеялась, что они мертвы, так как даже думать, что кто-то из них лежит в тойбольнице, было... не слишком уютно. Но к чему сомневаться - они действительномертвы, и мысль эта утешала.

Я стала рассматривать индейские поделки, выстроившиеся наполках. Некоторые из них предназначались для туристов: копии разрисованныхгоршков, слишком новые, чтобы быть настоящими, самодельные куклы, вполне подходящиедля детской, головы гремучих змей в бессильном броске, погибших еще до того,как их убийца открыл им пасти, чтобы придать страшный вид.

Но посреди этого туристского барахла лежали и Другие вещи.Горшок за стеклянной перегородкой, с выбитыми кусками и выцветший до сероватогоцвета яичной скорлупы. Копье или дротик над камином. Оно висело за стеклом, ина нем еще сохранились остатки перьев и жил с бисеринками. Наконечник копья былвроде бы каменный. Маленькое ожерелье из бус и раковин под стеклом, на потертыхлентах из шкуры. Кто-то знал, что следует собирать, поскольку все, собранное застеклом, казалось подлинным и явно ухоженным. А туристские подделки валялисьсами по себе.

Я сказала, не поворачиваясь:

- Я не эксперт по предметам индейской культуры, но эти вродебы музейного качества.

- Эксперты говорят то же самое, - ответил Рамирес.

Я обернулась к нему. Лицо его стало безразличным, и онвыглядел старше.

- Это все законно?

Он слегка улыбнулся:

- Вы хотите спросить - не краденое ли это?

Я кивнула.

- Вот это мы смогли проследить, все куплено у частных лиц.

- А есть и еще?

- Да.

- Покажите, - попросила я.

Он повернулся и пошел по длинному центральному коридору.Теперь моя очередь была следовать, хотя я соблюдала дистанцию больше, чем они сНортоном. И я не могла не заметить, как ловко сидят брюки на Рамиресе. Япокачала головой. Дело в его заигрываниях или я просто устала от двух мужчин,что у меня есть? Было бы приятно завести что-то не такое сложное, но в глубинедуши я понимала, что такой выбор мне уже не светит. Вот я и любовалась спинойшагавшего передо мной по коридору детектива Рамиреса и знала, что это ничего незначит. Разве что поубавилось бы их уважение ко мне, начни я крутить с одним изних. У меня не стало бы даже нынешнего еле заметного авторитета - я оказаласьбы просто чьей-то подружкой. Анита Блейк, истребитель вампиров и эксперт попротивоестественным явлениям, - это все-таки нечто. Подружка детектива Рамиреса- это полный ноль.

Эдуард направился куда и мы, но очутился далеко позади,почти у входа, когда мы уже выходили из коридора. Это он нам давал уединиться?Он что, считал флирт с детективом удачной мыслью или думал, что любой человеквсе-таки лучше, чем монстр, как бы этот монстр ни был мил? У Эдуарда если ибыли предрассудки, то только насчет монстров.

Рамирес остановился у конца коридора, все еще улыбаясь мне,как будто мы были на экскурсии в каком-то другом доме и с другой целью.Выражение его лица не соответствовало тому, чем мы должны были заняться. Онпоказал на двери по обе стороны коридора: