За Пророчицу и веру - Марик Лернер

– Если б моя рубаха могла рассказать о моих планах, я б ее сжег, несмотря на вопли.

– Об этом я и говорю. Никто не в курсе твоих планов. И что нам делать, если тебе на голову сбросят кусок камня из окна?

– Делать не нам, а тебе. Кто официально командующий армией и второй человек после меня в экспедиции? Не заставляй думать, что испугалась ответственности.

– Я боюсь одного – погубить своих людей. Ведь ты ничего не говоришь о следующем шаге.

– Какие еще дополнительные указания? Выгребаем все ценное, грузим на корабли, остальное сжигаем и уходим домой. Сложности в понимании имеются?

– Нет.

– Вот и замечательно. Выполняй задачу.

Далеко идти не потребовалось. Когда говорят «столица» или «большой город», читатели невольно представляют широко раскинувшийся мегаполис. Как же, пятидесятитысячное население занимало площадь в квадратную милю, а длина оборонительных стен Массалии едва достигала восьми миль по периметру. Причем немалый кусок городской территории занимала цитадель. Фактически крепость внутри. Правильный квадрат с почти двадцатифутовой высоты мощными стенами, по углам круглые башни, напичканные артиллерией.

Нормальным людям туда доступ крайне ограничен. Резиденция мормэра Нарбонской Галлии. Самое Логово. Там сидит сам глава всей округи, его приближенные, семья с охраной, а также находится родильня с детской и казармы полулюдей. Ничего реально впечатляющего. Такие же дома, как и везде. Прорваться с ходу внутрь не удалось. Это можно было понять и без длительных расспросов. Сначала на улице попалось с сотню перебитых вооруженных людей, причем только половина в красных мундирах. Группа стражи, местные жители и отряд, неизвестно зачем маршировавший по городу. Они встали насмерть, когда сообразили, что происходит. Прикрывали бегство из ближайших кварталов к цитадели. Их вырезали безжалостно, однако, погибая, те какое-то время выиграли. Да и нам пустили кровь. Десятка два убитых лежали в стороне, а многие уцелевшие красовались в свежих повязках. Впрочем, я не особо надеялся на успех с цитаделью, хотя никому об этом не сообщил, требуя скорости броска. При удаче это огромная победа, но и сейчас неплохо вышло.

– Эти гниды, – сказал возмущенно Николай, командир второго легиона, показывая огромной ручищей на множество тел у толстых стен цитадели, – даже ворота бегущим не открыли. Смотрели, как убивают их подданных, и не чесались.

Сказано с таким возмущением, будто не его парни расстреливали сгрудившихся у закрытых ворот. Эти были самые шустрые, но не самые умные. Гораздо правильней поступили рванувшие к воротам из города. Пара-тройка сотен человек успела смыться, прежде чем их закупорили мои отряды. Сейчас, по поступающим донесениям, контролируется весь оборонительный периметр стен, и удрать стало проблематично. Конечно, проще всего оставить выход открытым, пусть бегут. Много все равно не унесут на себе. Но мне требовались мастера стекольного производства. Посуда, зеркала, оконные пластины – это не ерунда, а огромные доходы. Линзы для подзорных труб делали тоже в Арсенале, и из-за того, что мы припозднились, они уже ушли по домам. А мне желательно семьи иметь в заложниках. Недальновидно было б упустить нужных людей.

– Наверное, боялись, – равнодушно говорю, – что среди них могли оказаться ворвавшиеся в город.

– Да какая разница! Внутри не меньше тысячи полулюдей должно быть! Могли прикрыть вход. Это ж их люди! Причем не нищие какие-то.

– Ты лучше готовься к атаке из цитадели. Могут ночью пойти на вылазку.

Он молча ткнул в сторону ближайших домов, где возились его стрелки и устанавливали под прикрытием заборов и прямо внутри домов пушки с гаубицами. На улицах воздвигали баррикады – сразу несколько, одну за другой – из мебели, телег и всяческого мусора. За ними ставили трехфунтовки, снятые с галер. Прямым выстрелом картечи они много могут неприятностей противнику принести. А бить по стенам этими ядрами бессмысленно.

– Я знаю, ты прекрасно соображаешь, но сверху неплохо видно позиции, и стрелять они умеют.

Не хуже Малхи он одними закатанными глазами изобразил тоску от моих указаний, сохраняя совершенно невозмутимую рожу. Что касается таких вещей, мои командиры редко нуждались в дополнительном тыканье носом. Это вначале приходилось при помощи палки требовать дисциплины и по три раза объяснять, зачем нужна муштра. Теперь тактические перестроения и правильное применение ружей с гаубицами они мне способны объяснить. Ведь это их прямая работа, и кроме тренировок они на практике проходили испытания неоднократно. То в очередном сдавшемся городе мятеж из-за отмены привилегий, то столкновения с бегающими по округе не смирившимися с проигрышем отрядами. Преимущества и отрицательные моменты «изобретенного» мной строя и тактики усвоили быстро и принялись развивать, приспосабливая под реальные нужды.

– Смотри, – говорю, – за потери с тебя спрошу.

– Поэтому требушеты уже готовы, а напалм не швыряем. Если позволено будет, – и, не дожидаясь разрешения, – а зачем? Ну сожжем чего, так даже не узнаем. Отсюда не видно.

– Чтоб место в трюмах освободить, – абсолютно серьезно говорю.

Изначально на каждый корабль грузили по десятку бочек. Чтоб не пропало разом все заготовленное, утони один транспортник.

– Тогда используем, чтоб не пропало, – скалится Николай.

Кажется, он не поверил, а зря. Вместимость даже грузовых кораблей плевая. Тонн на двести – пятьсот. Это без учета экипажа и легионеров с их вооружением. И куда прикажете совать трофеи, когда одних полевых пушек в Арсенале почти сотня, несколько тысяч ружей плюс десятки тысяч бочек с порохом, селитрой, бронза, медь, олово во множестве слитков, не считая деталей амуниции солдата и его вооружения. Да одним этим добром можно забить все трюмы. А надо еще проверить пушки на стенах. Их там десятки. Большинство мало пригодны на что-нибудь, сплошное старье, зато сам металл на дороге не валяется. Лафеты лишнее, а сами стволы пригодятся.

И это только основное. А прямо сейчас стрельба возле главных ворот окончательно затихла. Навстречу мне бодро протопали добрых пять сотен второго легиона, сзади за каждым отрядом громыхали неизвестно откуда взятые телеги. Командир при моем виде рысью подбежал и доложил о начале операции. То есть блокированные прежде кварталы начнут методически зачищаться. Система многократно отработана, и все прекрасно знают свой маневр. Сначала предложение сдаться с обещанием не трогать. Кто не отопрет, сам виноват. Двери выломают, и внутри будет царить право сильного. При сопротивлении всех убьют без малейшего колебания. Кто сдастся, у тех заберут все ценное, перевернув дом, но самих не тронут, если только не относятся к определенным профессиональным категориям, которых приказано забрать с собой. Затем переходят к следующему дому. Можно назвать последовательным грабежом, так оно и есть. Три самых больших квартала, где проживают бедняки, трогать вряд ли станем, если будут сидеть тихо.

– Dominus![21] – кричит из-за спин легионеров женщина. – Пожалуйста!