Князь сердца моего - Елена Арсеньева

Она заерзала на доске, служившей сиденьем, но не былоникакой возможности исчезнуть с глаз Ламираля! Вдруг чьи-то руки схватили ее заплечи и так дернули, что Ангелина едва не опрокинулась навзничь, а в следующеемгновение к губам ее прижались чьи-то горячие губы; и хоть она была ошеломленапочти до потери сознания, все-таки оставшейся толики его хватило, чтобы понять:Ламираль прошел мимо, не узнав Ангелину, а развязный молодчик спас если нежизнь ее, то уж репутацию – наверное. Ангелина, одним рывком высвободившись изнаглых рук, обернулась и в негодовании только закипела: «Ты смеешь?..» – какосеклась, уставившись в узкие серо-стальные глаза, глядевшие на нее сурово,точно приказывая что-то... В незабываемые глаза, хоть видела она их в жизнивсего только дважды, сначала на волжском берегу, а потом в закутках дома мадамЖизель, – глаза Никиты Аргамакова, ибо рядом с нею сидел не кто иной, как он.

* * *

– Быстро! – шепнул Никита. Он стиснул ее руки до боли. –Беги за ним! Смотри, что будет делать! Только тихо, ради Христа!

И он так пихнул ее в бок, что Ангелина едва не слетела славки, однако удержалась и послушно ринулась вверх, вслед за Ламиралем, которыйкуда-то сгинул.

Потрясение, испытанное при виде Никиты, было велико, однаков его голосе звучала такая тревога, команда его была такой властной, чтоизумление Ангелины отступило, сейчас было не до него: сейчас надо искатьЛамираля. Поначалу ей почудилось, что он вышел на круговую галерейку, однако,углядев какую-то щель сбоку, а сквозь нее – зыбкое свечение, она тотчасдогадалась, что там – свет факела. Она неслышно проскользнула на крышу. И сразуувидела своих знакомцев: Ламираль подсвечивал факелом Сен-Венсену, которыйстоял на коленях возле небольшой пушечки, чей ствол был направлен прямиком накрышу мастерских. Намерения французов не оставляли никаких сомнений! Ангелиназамешкалась: то ли броситься с криком на разбойников, то ли воротиться кНиките, как вдруг услышала его истошный вопль:

– Надули, басурманы! Так он же крючьями за крючья цепляется –вы только поглядите! А врал: ходить буду по потолку голыми, мол, ногами!Этак-то и я могу по потолку ходить! На крючках-то!

– И я! И я могу! – подхватил чей-то бас, а к немуприсоединился уже целый хор возмущенных воплей:

– Надул, французишка проклятый! А деньги плачены!

– Держи его! Пускай деньги ворочает! – перекрыл все голосакрик Никиты, и в балагане поднялась такая буча, что Ламираль и Сен-Венсензамерли возле своего орудия, не зная, то ли кидаться на выручку Моршану, то лисамим бежать, то ли продолжать свое таинственное дело.

Впрочем, они недолго пребывали в задумчивости: за забороммастерских замелькали огоньки, послышался топот, оклики. Там поднялась тревога,и любое враждебное действие было бы замечено! Затем и учинил Никита такой шум вбалагане. И тут заходили ходуном щелястые доски, и рядом с Ангелиной появиласьвысокая фигура мастерового с растрепанными светлыми волосами. Одним прыжком онбросился на французов, растолкал их, выхватив факел у Ламираля, так чтоосветилось дерзкое светлоглазое лицо «мастерового». И тут раздался яростныйкрик Сен-Венсена:

– C’est toi? Oh, mon nez![31]

У Ангелины дыхание перехватило. Выходит, Никита и был тотрусский, что так крепко приложил Сен-Венсена по носу, убегая из дома мадамЖизель. Значит, все-таки с Никитой предавалась она любви, сердце ее необмануло!

Никита приложил Сен-Венсена кулаком в нос, отчего тотопрокинулся навзничь. Никита мощным рывком своротил с места пушечку, а потомкинулся к Ангелине и потащил ее за собою на галерейку. Плохо сбитые ступенькипрыгали под их ногами, как клавиши, но все же беглецы успели опередить своихпреследователей и прежде их оказались на земле, после чего Никита засвистел – ииз ворот мастерских выбежало несколько темных фигур.

– Держи воров! – заблажил Никита не своим голосом, указываяна узенькую лесенку, где четко, подобно силуэтам театра теней, вырисовывались влунном свете фигуры Сен-Венсена и Ламираля. Французы тотчас перескочили черезперила и скрылись в темноте, сопровождаемые топотом множества ног, криками:«Держи, лови, хватай!» – и разбойничьим посвистом Никиты, который все-такиуспел на миг припасть к губам Ангелины, шепнув в поцелуе:

– Иди домой! Жди! Приду!

Затем сорвал с дерева повод рыжего жеребца – Ангелина толькоахнула, увидев знакомую проточину во лбу, – взлетел на него – и исчез, словносам обратился в эту свистящую, звенящую топотом копыт, полную опасностей истрахов ночную тьму.

* * *

Ангелина еще постояла, крепко держась за дерево, с трудомусмиряя дыхание, и по мере того как спокойнее колотилось сердце, трезвее становилисьи мысли, так что полная невнятица происшедшего несколько прояснилась, аразорванные ниточки – события последних дней – сплелись в ровненький клубочек.

Этот конь, вчера плясавший у измайловского крыльца, – коньНикиты. Получается, что именно Никита – разудалый жилец флигеля. Курьервоинский! Курьер-то он, может быть, и курьер, но вечера уж точно не в игровыхдомах проводит. Значит, пьяные драки и одежда мастерового – только маска...прикрытие? Ах, как хотелось бы верить его поцелуям, его шепоту! Кончится война,скинет Никита маску – и останется сердце, любящее Ангелину. И она любит его –можно ли в том сомневаться? Но до сего еще должно пройти время. Не зря жеНикита выслеживает французов.

Затем, наверное, он и был в доме мадам Жизель!

Не принадлежит ли мадам к числу тех иностранцев, которыетелом – в России, а душой преданы другому государству? Не секрет, чтоправительство Наполеона присылало в Россию шпионов под видом купцов, которыедолжны были вербовать эмигрантов и поднимать их на скрытную войну с приютившейих страной. Но Фабьен, Фабьен с его страстной влюбленностью, с его мягким,бархатным взглядом черных очей... И он же спас деда, а потом Ангелину сМеркурием...

И тут она замерла: все высветилось, все прояснилось вдруг!Ведь поджог заброшенного дома свершен был в ознаменование нападения Наполеонана Россию! И Фабьен оказался в том саду не случайно: он был пособникомподжигателя, а выказал себя, чтобы завоевать доверие князя Измайлова. Значит,Фабьен заранее искал случая завоевать расположение князя, а случай болееблагоприятный едва ли мог представиться! Но к чему все это? Откуда такая заботао семействе Измайловых? Да, верно, маркиза д’Антраге рекомендовала мадам ЖизельИзмайловым.

А маркизе-то какая польза в сей протекции?

Укрепить положение в городе своей кузины?

Кузины?..