Разум и чувства. Как любили известные политики - Каринэ Фолиянц

В тот день сестра Ильзе пришла в гости к Еве и обнаружила ее в глубоком бреду. Она оказала Еве первую помощь и вызвала врача. А пока ждала его прихода, увидела дневник Евы, который лежал открытым на видном месте, и, естественно, прочитала последнюю страницу. Ильзе пролистала дневник и вырвала из него все двадцать две страницы «страданий» своей младшей сестры. Она надеялась скрыть ее вторую попытку самоубийства, но Гитлеру, конечно же, обо всем доложили.

Как он отреагировал на бескровную попытку самоубийства – неизвестно, но самолюбие его было явно удовлетворено. И он наконец оказал Еве более серьезные знаки внимания: Адольф купил своей любимой дом в самом престижном квартале Мюнхена, подарил не одну собаку, как она мечтала, а сразу двух черных шотландских терьеров Штази и Негуса и стал ежедневно звонить ей, а при случае и писать записочки. По его приказу новый дом был так перестроен, что комнаты любовников соединялись роскошной ванной.

К этому времени он и сам понял, что очень дорожит Евой – она привнесла в его жизнь то, чего ему прежде не хватало: спокойствие, умиротворенность, нежность, тепло и, наконец, энергию юной, цветущей, влюбленной женщины. Ева идеально подходила Гитлеру и по внутренним своим качествам, и по внешним – она воплощала собой идеал истинно арийской женщины.

Но даже прочувствовав свою любовь и привязанность к Еве, Гитлер по-прежнему держал ее в стороне от своей «общественной» жизни. Он особо настаивал, чтобы его Патшерль (это немецкое нежное обращение означает что-то вроде нашего «пусик» или «киска») не участвовала в политических делах. Ее имя было запрещено упоминать в официальной прессе национал-социалистической Германии. (А другой прессы тогда в Германии уже не существовало.) Когда фотография Евы неожиданно появилась в чешском журнале, да еще с подписью «Гитлеровская маркиза Помпадур», Адольф весьма серьезно отчитал Хоффмана. Главным тезисом устроенного разноса было: «Что бы ни происходило в моем доме, это не должно стать достоянием гласности!»

Истинная жизнь и сущность первого фашиста Германии должна быть сокрыта от любых посторонних глаз. К тому времени Гитлер уже пришел к власти, и народ должен видеть в своем вожде кристально чистого человека, который выше всех слабостей, недостатков и вообще идеален. Народ также должен быть уверен, что этот идеальный человек только и делает, что печется о благе народном и ни о чем другом не помышляет. Говорят, Гитлер настолько вымуштровал Еву, что она даже наедине называла его «мой фюрер».

Конечно, Ева не сидела взаперти – она бывала и на выставках, и в театре, и в кино, ходила на прогулки, принимала у себя друзей. А однажды Гитлер сжалился над ней (или ему надоело слушать ее упрашивания) и взял ее с собой на прием у герцогини Виндзорской, приехавшей с мужем в Бергхоф. Потом он и сам был не рад, что «сжалился»: Ева, не умолкая, говорила о бывшем короле Англии Эдуарде, который ради любимой женщины отрекся от короны. Ева всячески давала ему понять, что у них с бывшей миссис Симпсон (а ныне герцогиней Виндзорской) очень много общего и Гитлер мог бы уже перестать зацикливаться на своем партийном авторитете и тоже совершить поступок ради любимой женщины, то бишь ради нее, Евы. Гитлер слушал, но никаких намеков понимать не желал…

Но это был пока единственный прием, на котором ей довелось побывать. Например, на официальные приемы у Муссолини ее не приглашали, хотя сам дуче был бы наверняка не против. Еве дозволялось присутствовать только на митингах, демонстрациях и, конечно же, на «триумфальном шествии» нежно любимого фюрера.

Когда к ним в дом приходили важные гости, Гитлер отсылал свою ненаглядную на «женскую половину». И Ева сидела у себя и слушала веселые голоса, смех и музыку. Или же Адольф целыми ночами вел серьезные разговоры с другими важными гостями. А она все сидела в своей комнате…

Свое нежелание вводить Еву в политические круги Гитлер искупал подарками. Постепенно у нее собралось несколько шкафов платьев, дорогих шуб и прочих дамских туалетов. Осуждавший мотовство в других, фюрер ни в чем не отказывал Еве (когда дело касалось вещей). Еще в 1933 году он преподнес ей роскошный турмалиновый гарнитур. Ева необычайно дорожила этим первым дорогим подарком и частенько одевала его на выход. Дарил ей Адольф и просто деньги, как говорится, «на шпильки».

Заботился он и о безопасности Евы. Охранник из войск СС с двумя волкодавами сопровождал ее всегда и везде.

С другой стороны, Гитлер как истинный представитель немецкого народа назначил свою любимую управляющей в доме – да-да, не милой хозяйкой уютного дома, а именно управляющей. Он следовал закону об обязательной трудовой повинности. Под ее началом теперь официально находились эсэсовец Кенненбергер, выполняющий в доме роль мажордома, его сварливая жена, не желавшая подчиняться Еве, слуга Ханс и служанка Лизи. Лишенная возможности заниматься любимым спортом и прочими молодежными развлечениями, Ева не увлеклась, например, чтением или музицированием, а все свое свободное время, которого у нее было хоть отбавляй, посвятила совершенно бессмысленному занятию: Ева составляла подробнейший каталог своего гардероба. Неглупая красивая женщина в самом расцвете сил часами описывала каждую свою вещь, зарисовывала ее, отмечала, когда, где, за какую цену эта вещь была куплена, и перечисляла, с чем и как эту вещь следует носить. Замечательное времяпрепровождение для сорвиголовы…

По некоторым свидетельствам, жилище фюрера и Евы было обставлено достаточно скромно, поскольку рейхсканцлер «ценил простоту в домашней обстановке»… Вообще-то дом только внешне выглядел обычным, внутри он таким отнюдь не являлся. Скажем, та самая роскошная ванна, которая соединяла (или разъединяла) комнаты хозяев, была отделана каррарским мрамором и краны в ней были не простые, а позолоченные. Да и весь дом был полон музейных редкостей. Но личные комнаты были действительно обставлены более просто и удобно для жизни.

В комнате Евы стоял большой полукруглый диван с уютными подушками, над диваном висела довольно странная картина – обнаженная женщина стояла на коленях, откинув голову назад. По всей видимости, это была сама Ева. В той же комнате, но на противоположной стене, висел и портрет фюрера. Именно с этого портрета сделали открытку, которая расходилась миллионными тиражами. Комнату Евы с комнатой фюрера связывала не только ванная, но и телефон. Они всегда могли позвонить друг другу…

Святая святых дома – спальня Гитлера – тоже была обставлена по принципу «простоты»: только кровать, столик, шкаф и книги. Из спальни был выход на большой балкон, на котором дозволялось бывать только самому Адольфу и Еве. По словам самого Гитлера, на этом балконе он частенько любовался звездами до глубокой ночи…

Адольф давно уже искренне считал, что знает все и вся лучше других, а потому, не смущаясь, давал советы по любому поводу. Он учил и Еву – чему только мог. Главарь нацистов давал ей всевозможные советы по уходу за кожей, чтобы «его Патшерль» всегда была белоснежно-молочной. А Ева всегда показательно следовала его советам. Она вообще была послушной девочкой.

Отслеживал Гитлер и всяческие правила этикета. В его доме все должно было быть исключительно, как в лучших домах самых утонченных аристократов. В частности, Адольф следил за правильной сервировкой стола, и избави боже, если вдруг что-то ставилось не должным образом. Еве он поручил аранжировку цветов.