Числовой код бессмертия - Надежда и Николай Зорины

— Даже когда они уже умерли, ваши герои, все равно идут от первого лица. Как можно о себе сказать: я умер? Ерунда какая-то!

— Не нравится, не читали бы, — обиженно проговорил я, хоть никакой обиды не чувствовал. — Никто вас не заставлял.

— Дело не в этом. — Василий поднялся, налил себе «Амаретто» в чистую рюмку, залпом выпил. Вид у него теперь был потерянный, обвинительное настроение пропало. — Хотите? — спохватился он.

— Нет, — отказались мы с Артуром.

— И дело даже не в том, что они ведь потом действительно умерли, а умерли именно так, как вы описали.

— Это случалось редко. Я имею в виду смерть героев. Они редко погибали.

— Ну, это как сказать! Семь человек, и восьмой, как сегодня узналось, Вячеслав.

— Смерть Вячеслава я не писал.

— Значит, еще напишете.

— Постфактум. Это не в счет.

— Вы увидели, как все произошло, стали свидетелем его гибели. Увидели то, что произошло полгода назад. Ясновидящий чертов! — зло бросил он и замолчал надолго. — Но я вас не обвиняю, — заговорил он опять, но совсем другим тоном. — Я просто хочу узнать… Теперь ваш герой — я. Имею я право знать?..

— Что вы хотите узнать? Шифр? Да объясняю же вам, что не знаю!

— Шифр… — Василий в задумчивости, глядя куда-то мимо меня, постучал ладонью по столу. — Да, шифр узнать мне очень хотелось, ради него я на многое мог бы пойти еще вчера, но сегодня, после того как пережил заново ту страшную для меня ситуацию… Вы понимаете, о чем я? После того, в конце концов, как оказался здесь… Шифр отошел на задний план. Нет, не это сейчас меня интересует. Другое, совсем другое… — Он снова наполнил рюмку и выпил. — Семеро ваших погибших героев оказались реальными людьми. На каждого из них я тоже собрал своего рода досье. То есть не я, мне пришлось нанять частного детектива, но это все равно. Так вот, в других ваших романах они тоже действовали, эти же самые люди. Только судьба их сложилась иначе — у кого-то не вполне счастливо, у кого-то наоборот, но все они остались живы. И, что интересно, ситуации, в которых они оказывались, в действительности должны были произойти, но в силу определенных обстоятельств не произошли. В романе «Спасение» ваша героиня опаздывает на поезд, потому что ее задерживает склочная соседка. Поезд терпит крушение, все, кто был в том вагоне, в котором должна была ехать она, гибнут. Другая ваша героиня, из романа «Ночь», очень похожая на эту, гибнет в поезде. А теперь слушайте внимательно: реальная женщина, ее прототип, погибла именно так. Склочная соседка, кстати, тоже имела место быть в реальности, но за три месяца до этого женщина, Вероника Кускова, переехала на другую квартиру. В романе «Серебряная вода» мы опять ее встречаем. На первый взгляд она совсем не похожа на тех — известная журналистка, мать троих детей, любящий муж и полное благополучие. Первая, продавец в книжном киоске, не замужем. Вторая — тренер по художественной гимнастике, тоже одинока и бездетна. Реальная Вероника Кускова в детстве занималась художественной гимнастикой, ушла с журфака на втором курсе из-за несчастной любви, с семейной жизнью у нее так и не сложилось. Вы знали ее, я имею в виду, настоящую Веронику Кускову?

— Нет, не знал.

— Знали! Как и всех остальных своих прото-типов.

— Да нет у меня никаких прототипов. И вообще, не понимаю, к чему вы клоните.

Я изобразил возмущение, я даже театрально притопнул ногой, но вдруг понял, что он прав. У всех трех моих героинь было одно лицо — лицо реальной женщины, которую я когда-то знал. Когда? Не помню. Давно.

При каких обстоятельствах мы с ней познакомились? Не помню. Не помню!

— Хотите на нее посмотреть? — Василий подергал мышкой, разбудил компьютер, открыл какой-то файл. На экране появились фотографии людей — три женщины и четверо мужчин. Я жадно стал всматриваться в их лица. Перед глазами, словно кадры из фильмов, поплыли сцены из моих романов. — Вот она, — он ткнул в одну из фотографий, — Вероника Кускова.

Вероника… Не помню, не знаю и знаю. Не помню ее живой, но образ ее мне очень хорошо знаком. Вариации образов, варианты судеб. Как в одном из моих постоянно повторяющихся снов. Я в темном коридоре гостиницы, ищу свою комнату, но все время попадаю в чужие жизни, в различные комбинации судеб.

— А вот этого я, кажется, знаю! — вдруг воскликнул Артур и навел курсор мышки на фотографию мужчины в спортивном костюме. — И этого тоже, — он показал на другого. — Только не могу вспомнить, где я с ними встречался.

— Там же, где и с остальными, — ядовитым голосом сказал Василий. — Всмотритесь получше, вы знаете их всех.

— Да, действительно, что-то знакомое… — согласился Артур. — Кто они?

— Погибшие герои Ивана Молчанова, — насмешливо проговорил Василий. — Погибшие герои и наши согруппники.

— Согруппники?

— Да, вместе с ними мы учились на курсах итальянского языка, он тоже, а потом мы попали в его книжки, — Василий кивнул в мою сторону. — Всего в группе было двенадцать человек: нас трое, Вячеслав, эти семеро и еще одна девушка, Алина Купцова.

— Ну и что? — Артур с вызовом посмотрел на Василия. — И что с того, что когда-то мы все учились на этих дурацких курсах? Ну, использовал Иван нас как типажи для своих романов, и что? Что это доказывает? Что? — Он почему-то ужасно разволновался, словно понял нечто страшное для себя, но не желал этого принимать. Совсем как до этого Василий, налил себе ликеру и залпом выпил. Стукнул о стол рюмкой и, тяжело дыша, с ненавистью уставился на него. — И что? Что? — Казалось, еще немного, и он кинется на него с кулаками.

Я тоже налил себе «Амаретто» и стал ждать, что ответит Василий. Мне было интересно… Нет, просто необходимо, чтобы это озвучил кто-то другой до того, как оно пронесется призрачными картинками нереальной реальности в моей голове.

— А то, — Василий взял сигару и долго раскуривал, явно ожидая, что я не выдержу, сорвусь — весь этот спектакль он затеял для меня, Артур не в счет, Артур просто статист, хоть именно он и задал вопрос, важный, архиважный, жизненно для него важный. — А то, — повторил Василий, украдкой глянул на меня и не продолжил, снова завозился со своей сигарой. Я молчал. Сидел, спокойно потягивал ликер и не желал приходить ему на помощь. — А то, — в третий раз сказал он, — что из двенадцати человек, из всей группы в живых осталось только четверо — остальные погибли, причем именно так, как описал наш пророк, — он кивнул в мою сторону, — в своих книжках. Так вот, теперь главный герой я, и мне нужно знать, чем закончится этот роман. Погибну я, как они, или еще поживу… до следующей книжки?

Я допил ликер, поставил рюмку на стол. Что я ему мог ответить? Картинки понеслись, понеслись, остановить движение я уже не мог, но среди них почему-то не было ни одной с участием Василия. Картинки неслись… Да, наверное, мы все погибнем — в этой истории или в другой, не знаю, это для меня и не важно. Еще минуту назад было важно, еще минуту назад я хотел знать, хотел, чтобы кто-то со стороны, извне сказал… А теперь… Картинки неслись, звуки плыли, и не было комнаты, и не было больше этого города.