Смерть Канарейки - Стивен Ван Дайн

– А вы никогда не слышали, чтобы она упоминала имя Скила или называла кого-нибудь Тони?

– Нет, – он произнес это с ударением.

Маркхэм погрузился в разочарованное молчание. Спотсвуд тоже не произносил ни слова и, казалось, задумался.

– Знаете, мистер Маркхэм, – заговорил он через несколько минут, – может быть, неловко признаваться в этом, но я очень заботился об этой девушке. Вы, вероятно, оставили ее квартиру не тронутой… – Он поколебался, и в глазах его появилось почти просительное выражение. – Если можно, я бы хотел побывать там еще раз.

Маркхзм, взглянув на него, покачал головой.

– Не выйдет. Вас может узнать телефонист или там окажется репортер – и тогда я не смогу не привлечь вас к делу.

Спотсвуд, казалось, был разочарован, но не спорил. Несколько минут все молчали. Вдруг Ванс неторопливо выпрямился в своем кресле.

– Кстати, мистер Спотсвуд, вы не заметили ничего необыкновенного за те полчаса, что провели в квартире мисс Оделл вчера вечером?

– Необычайного? Нет. Мы немного поболтали, затем я простился и ушел.

– И все же теперь совершенно ясно, что в то время, как вы находились у нее, там еще кто-то был.

– Да, в этом нет никакого сомнения. – Спотсвуд слегка вздрогнул. – И ее крики означали, что он вышел из своего убежища, как только я ушел.

– А вы не подумали об этом, когда она позвала на помощь?

– Сначала подумал. Но, когда она стала уверять, что ничего не случилось, и попросила меня идти домой, я решил, что она задремала и вскрикнула во сне… О, если бы я не поверил этому так легко.

– Это мучительное положение. – Ванс помолчал, а затем спросил. – Вы, между прочим, не обратили внимания на дверь стенного шкафа в гостиной? Была ли она открыта или закрыта?

Спотсвуд нахмурился, как бы пытаясь вспомнить, но у него ничего не вышло.

– Кажется, закрыта. Я, вероятно, заметил бы, если бы она была открыта.

– Значит, вы не можете сказать, был ли ключ в замке?

Беседа продолжалась еще полчаса, затем Спотсвуд извинился и покинул нас.

– Странно, – размышлял Маркхэм, – как пустоголовая легкомысленная певичка могла настолько увлечь человека, получившего такое воспитание, как он.

– Я бы сказал, что это вполне естественно, – возразил Ванс. – Просто, вы неисправимый моралист, Маркхэм.

Следующий день – это была среда – не только ознаменовался важным и, как казалось, решающим событием в ходе дела Оделл, но в этот день также началось активное участие Ванса в расследовании. Психологические моменты дела влекли его к себе, и он чувствовал, даже при тогдашнем положении расследования, что обычными полицейскими методами нельзя будет решить эту задачу. По его просьбе Маркхэм заехал за ним около девяти часов, и мы отправились прямо в прокуратуру.

Хэс нетерпеливо ждал нашего прибытия. Выражение крайнего торжества на его лице, которое он тщетно пытался скрыть, сразу сообщило нам о хороших новостях.

– Дела идут лучше не надо, – объявил он, едва мы уселись. Сам он был слишком возбужден, чтобы присесть, и стоял перед столом Маркхэма, вертя в пальцах сигару.

– Мы взяли Щеголя вчера в шесть часов вечера и хорошо взяли. Один из наших ребят – его зовут Райли – обходил Шестую авеню в районе 30-х улиц и увидел, как он вылез из машины и вошел в ломбард. Райли сейчас же прихватил постового полисмена и пошел за ним, а постовой подцепил еще одного из патруля, и вот они втроем накрыли нашего элегантного приятеля, когда он пытался заложить это кольцо.

Он бросил на стол прокурора крупный квадратный солитер в платиновой филигранной оправе.

– Я был как раз у себя, когда они его взяли, и тут же послал Сниткина в Гарлем узнать, что скажет об этом горничная, и она признала кольцо, как принадлежащее Оделл.

– Но его не было среди украшений, которые, были на леди в ту ночь, сержант, – рассеянно сказал Ванс.

Хэс угрюмо взглянул на него.

– Ну и что из этого? Его достали из стального ящика, не будь я Эрнест Хэс.

– Конечно, конечно, – пробормотал Ванс, впадая в оцепенение.

– И вот тут нам и повезло, – сказал Хэс, поворачиваясь к Маркхэму. – Это прямо связывает Скила с убийством и грабежом.

– Что говорит об этом Скил? – Маркхэм напряженно подался вперед. – Я думаю, вы допросили его?

– Можно сказать, да, – ответил сержант, но довольно унылым тоном. – Он у нас всю ночь был в работе. Но он рассказывает такую историю: девушка дала ему кольцо неделю назад, и он не видел ее до позавчерашнего дня. Он пришел к ней между четырьмя и шестью часами дня – вспомните, горничная говорила, что она уходила в это время – и вошел и вышел через боковую дверь, которая еще не была заперта. Он признает, что приходил еще раз в половине десятого вечера, но говорит, что, не застав ее, отправился домой. Его алиби в том, что он сидел до полуночи со своей квартирной хозяйкой, играл в карты и пил вино. Я съездил к нему утром, и старая дева это подтвердила. Но это ничего не значит. Ее дом – довольно подозрительная дыра, а хозяйка не только любительница выпить, но у нее были какие-то проступки.

– Что говорит Скил по поводу отпечатков пальцев?

– Он, конечно, заявляет, что оставил их, когда был у нее днем.

– А насчет тех, которые были на дверной ручке?

Хэс ухмыльнулся.

– У него и на это есть ответ – говорит, ему почудилось, что кто-то идет, и он заперся в стенном шкафу. Он не хотел, чтобы его видели; он бы испортил Оделл всю игру, которую она вела.

– Очень осмотрительно с его стороны, не становиться на ее пути, – протянул Ванс. – Какая трогательная верность, а?

– Вы ведь не верите этому вздору, мистер Ванс? – спросил Хэс с удивленным негодованием.

– Не очень. Но наш Антонио, по крайней мере, последователен в своем рассказе.

– Слишком уж последователен, черт бы его побрал, – проворчал сержант.

– И это все, что вы смогли из него вытянуть? – Маркхэм, естественно, был недоволен результатом работы Хэса.

– Как будто все, сэр. Он вцепился в свою историю, как пиявка.

– В его комнате не нашли отмычек?

Хэс должен был признаться, что не нашли.

– Но нельзя же допустить, что он их держит при себе, – добавил он.

Маркхэм обдумывал известные факты несколько минут.

– Не нахожу, что у нас все удачно, как бы мы не были уверены в виновности Скила. Может быть, у него и ненадежное алиби, но вместе с показаниями телефониста оно может вполне удовлетворить суд.