Если вчера война... - Олег Таругин

Усмехнувшись тому, сколь быстро он стал считать эту историю своей, Крамарчук продолжил размышлять: но ведь не факт, что теперь отец вернется живым с войны, а мать — между прочим, еврейка! — переживет оккупацию. И даже если и Одессу, и Крым не сдадут. где гарантия, что она не погибнет под бомбардировкой или от руки какого-нибудь урки, которого в той истории, допустим, расстрелял на месте румынский патруль? И что это значит? Да только то, что, изменив историю, он, возможно, уничтожит самого себя. Но отчего ж тогда он еще существует? Отчего помнит о сыне и жене?

Голова ощутимо пошла кругом — размышлять о таких материях Крамарчук пока просто не был готов. Ладно. Прости, Галка, я постараюсь тебя спасти. И за то, что вспомнил о вас с Костиком только сейчас, прости, и вообще. Ну, а насчет остального? Не знаю, ох, не знаю... Помнишь, как ты мне, бывало, в шутку говорила: «Ну чего ты паришься, Юрок? Ты ж у меня подполковник, а не академик. Тебе думать устав мешает». Юмористка кареглазая. Впрочем, он ведь действительно не академик, он просто офицер двух несуществующих армий, советской и украинской. А примут ли его в Красную Армию — тот еще вопрос. Жаль, портмоне Качанов так и не отдал — можно было б хоть на ваши фотографии глянуть. Надо будет попросить. Хотя есть ли они в этой реальности, эти фото?

Глаза неожиданно защипало, и подполковник лег на бок, отвернувшись к бетонной стене. Захотелось выключить свет, но вставать было лень. Мысли о семье оказалось слишком тяжелым испытанием, и, что бы хоть как то отвлечься, Юрий попытался перечислить в уме все известные ему недостатки ранних выпусков "Т-34» и причины их частых выходов из строя, однако это не помогло, и он снова сел на койке. Потер глаза, закурил – и неожиданно для себя вдруг вспомнил, как они впервые встретились с будущей супругой…

Одесса, аэродром «Школьный»,18 июля 1940 года

Серебристый «Дуглас» родной американской сборки[1]снизился, делая последний круг над аэродромом, и плавно зашел на посадку. Самолет коснулся полосы строго напротив пятиметровой посадочной «Т» и парой секунд спустя уже катился по летному полю, покрытому пожухлой, выгоревшей на июльском солнце травой. Никаких особенных обозначений на дюралюминиевых бортах не было, только черная надпись «Аэрофлот» на носу да регистрационный номер Гражданского воздушного флота СССР-0275 на фюзеляже и крыльях. Пилот убавил обороты двигателей, направляя самолет прочь от одноэтажного здания аэровокзала с башенкой КДП над крышей, в сторону одному ему ведомой стоянки, возле которой застыли три черные лакированные автомашины, уже успевшие покрыться воспетой еще Пушкиным одесской пылью. Немного поодаль переминались с ноги на ногу оцепившие добрую половину летного поля вооруженные люди в фуражках с малиновыми околышами.

«Дуглас» остановился, трехлопастные винты в последний раз дернулись, замирая. К открывшейся пассажирской дверце подбежали двое — судя по ромбам на петлицах, старший майор и комиссар третьего ранга НКВД. Еще несколько встречающих почтительно замерли подле автомобилей. Сопровождавший полет майор госбезопасности распахнул дверцу и, оглядевшись, сноровисто установил лесенку и сбежал вниз, замерев ядом с трапом. Первым на землю сошел Захаров, нарком внутренних дел спустился следом.

Берия был одет в легкую летнюю рубашку и простые парусиновые брюки, что, судя по замеченной генералом реакции встречающих, оказалось для них неожиданностью. Начштаба усмехнулся про себя: наверняка это был самый безобидный из заготовленных всемогущим народным комиссаром сюрпризов! Так и оказалось — нетерпеливо взмахнув рукой, Лаврентий Павлович прервал торопливый доклад комиссара, предупрежденного о прибытии высокого гостя уже после вылета из Москвы, кивнув в сторону авто:

— Давайте не станем терять времени, товарищи. Поехали.

— К...куда? — запнулся комиссар третьего ранга, инстинктивно бросая взгляд на разом побледневшего старшего майора.

— Куда? — делано удивился наркомвнудел, поправляя знаменитое пенсне. — А, так вы даже не знаете, куда? Интересно, правда, Матвей Васильевич? — выделив голосом его имя-отчество, Берия обернулся в сторону генерал-майора:

— Может быть, вы тогда вызовете свою машину из округа? Раз мои сотрудники даже не в курсе, что у них тут происходит и куда мне сейчас стоит ехать в первую очередь?

Несколько бесконечно долгих секунд Берия добивал взглядом уже и без того едва живых от ужаса встречающих, затем быстрым шагом двинулся к одной из автомашин. почти физически ощущая спиной взгляды комиссара с майором, поспешил следом. Оказавшись возле <<эмки>>, Лаврентий Павлович распахнул заднюю дверь, кивком приглашая Захарова внутрь. Комиссара третьего ранга, первым успевшего добежать до автомобиля, решительно оттер мощным плечом прилетевший с Берией майор, занявший сиденье рядом с водителем. Берия сел последним, обратившись к впавшему в ступор шоферу:

— Дорогу на четыреста двенадцатую батарею знаете, товарищ сержант? Вот и хорошо, тогда поехали.

Совершенно обалдевший шофер — насколько генерал понимал, ехать наркому согласно плану встречающей стороны предстояло совсем в другой машине — послушно завел мотор и мягко тронулся с места. Захаров быстро взглянул в запыленное заднее окно: оставшиеся не у дел встречающие спешно грузились в оставшиеся авто. Оцепление же и вовсе бестолково топталось на месте, не зная, что делать.

Неожиданно наклонившись к нему, Берия негромко произнес:

— Не волнуйся, генерал, так надо. Небольшая встряска им не повредит, а расстреливать я пока никого не собираюсь. Кстати, если хочешь, кури.

Имеющий свое мнение относительно «небольшой встряски» Захаров от предложения наркома отказался: курить в присутствии Берии казалось совершенно немыслимым. Хотя сказано было с явным подтекстом, и генерал намек на еще большее сближение истолковал верно. Интересно, хватит у того майора с комиссаром мужества доехать до батареи или прямо по дороге застрелятся? А ведь нарком, похоже, и вправду ничего против них не имеет. Хорошие же у него шуточки!

Берия же, приоткрыв ветровое окошко, расслабленно откинулся на спинку сиденья:

— Да, тесновато тут, все-таки у американцев машины куда просторнее. Надо будет обсудить с товарищами из автопрома этот вопрос. Ну, после того как мы более важные дела порешаем, конечно, — с усмешкой докончил он. — То, что не куришь, — это хорошо, Матвей Васильич, я, знаешь ли, табак не особенно жалую. А вот стесняться не нужно, скоро нам не до стеснений станет, так мне кажется.

Проскочив мимо К П П на выезде с аэродрома, автомобиль запылил по ведущей в город грунтовке...

* * *

Заслышав в коридоре торопливые шаги лейтенанта, Крамарчук поднялся с койки, привычным жестом пригладил ежик седых волос. Ну, судя по времени, началось. Да и Ивакин, похоже, спешит – в пошлый раз, когда тот приносил ему обед, так не торопился. Значит, генерал-майору все удалось, и Берия уже здесь.