Если вчера война... - Олег Таругин

Дверь без стука распахнулась, в проеме показался лейтенант, и на самом деле какой-то взъерошенный:

— Вы не спите, товарищ командир? Хорошо. Собирайтесь, нас уже ждут.

Кивнув, Крамарчук оглядел помещение, забрал со столика папиросы и спички и даже нашел в себе силы улыбнуться:

— Бедному собраться... ну что, пошли, лейтенант? Приехал, я так понимаю?

Ивакин помедлил с ответом, видимо, прикидывая, насколько он вправе отвечать на подобные вопросы:

— Да, товарищ народный комиссар внутренних дел уже здесь. Товарищ Качанов с ним.

— Тогда пошли. — Подполковник решительно покинул уже успевший порядком надоесть кубрик. Конечно, он не весь день просидел в четырех стенах — выходил на «прогулки» по коридору, кое-как вымылся пояса в санузле и даже привел в человеческий вид берцы, стребовав с принесшего обед лейтенанта банку ваксы и щетку. Вакса оказалась жутко вонючей, словно пришедшей из времен его собственной срочной службы в СА, а щетка облезлой и задубевшей так, что пришлось расставаться с носовым платком, использованным в качестве бархатки.

Против ожидания, наверху их никто не встречал, видимо, и Качанов, и его «особые сержанты» вкупе с приехавшими из города и округа чинами сейчас кучковались где-нибудь неподалеку от столичного гостя. Так, на всякий случай. Подполковник собрался было предложить Ивакину перекурить по дороге, но вовремя понял, что едва стоящий на ногах после полутора суток непрерывного напряжения, затурканный лейтенант его просто не поймет, и торопливо затопал рядом. Несмотря на то что впереди его ждал, возможно, главный в жизни разговор, Крамарчук отчего-то нисколько не волновался. Вот вчера еще волновался, и когда с Качановым разговаривал, и когда Захарова убеждал, и утром тоже, а после — как отрезало. То ли перегорел, то ли мысли о семье так на него подействовали. Смешно, конечно, но больше всего его сейчас занимали плавно покрывающиеся пылью только что вычищенные ботинки.

с. Чабанка, военный городок БС-412, 18 июля 1940 года

Опираясь на протянутую майором руку, Берия спрыгнул на землю и задумчиво отряхнул запыленные ладони. Захаров так до сих пор и не понял, кем является для него этот неразговорчивый майор с пронзительными внимательными глазами — не то ординарцем, не то охранником, не то особо доверенным лицом. Или, что скорее всего, сочетает все эти обязанности.

Прищурившись, нарком взглянул на приземистую громаду танка, словно решая, стоит ли тот его дальнейшего внимания, постучал согнутым пальцем по прикрывающим борт коробкам активной защиты, зачемто потрогал резиновый фальшборт. Оглянулся на застывших позади Захарова с Качановым:

— Интересная конструкция, верно, товарищи? Тесновато внутри, правда, но раз так нужно, то не мне и судить. Пусть компетентные товарищи разбираются. Но вообще — впечатляет, честно скажу, очень впечатляет. Нет, я конечно читал ваш рапорт, товарищ Захаров, но, признаюсь, в реальности машина выглядит куда более эффектно . Вот только одно плохо, товарищ Качанов — я так понял, среди этих ваших задержанных не оказалось ни одного танкиста?

Напрягшийся было лейтенант заметно расслабился:

— Не совсем верно, товарищ народный комиссар. Экипажи бронемашин к нам сюда, гм, не попали, это так но есть один механик из ремонтной бригады, судя по знакам различия, танкист, так что должен разбираться. Мы, правда, его пока еще не допрашивали, так что он, боюсь, вообще не в курсе происходящего, но... Разрешите привести?

— Да, лейтенант, распорядись. Уж больно хочется этого зверя на ходу посмотреть, в движении, так сказать. И, кстати, где там этот твой всезнающий подполковник? Что-то вроде долго идет?

— Сейчас узнаю, товарищ народный комиссар, — все-таки побледнел Качанов. — Разрешите...

— Выполняй, выполняй, — нетерпеливо отмахнулся тот. Дождавшись, пока Качанов удалится на достаточное расстояние, Берия кивнул генерал-майору, переходя на уже ставшее привычным за время пятичасового полета из Москвы «ты»:

— Пошли, пока наш лейтенант бегает, покажешь мне еще те десантные танки и бронеавтомобиль, а потом сюда вернемся. Думаю, технику тут задерживать не стоит, так что завтра с утра распорядись относительно отправки железной дорогой на полигон в Кубинку. Так, на всякий случай. Состав пусть будет армейский, но охрана полностью из моего ведомства. Пустим зеленой улицей до самой столицы, если нужно, задержим все пассажирские поезда.

— Да, так будет лучше всего, Лаврентий Павлович. И так уж слишком многие видели технику.

— Ну, это уже точно не твоя головная боль, Матвей Васильевич. Да и кто видел ? Из батарейцев, считай, вообще никто, спасибо Качанову, из гарнизонных и городских чекистов? Тоже разберемся. Задержанных, думаю, этим же составом отправим, незачем им тут оставаться, людей смущать. Может, так и не слишком правильно, но время не ждет. Тебя оставляю в Одессе присмотришься-послушаешь, кто, что да кому говорить станет, сам понимаешь, не маленький. И главное, помни, о чем я в самолете говорил: теперь, что б ни случилось, докладывать будешь только лично мне в любое время суток, понятно? Надежного человечка я с тобой оставлю, а потом все это и вовсе уже не будет иметь никакого значения.

Нарком остановился возле БМП (Захаров уже научился их различать, хотя поначалу боевые машины пехоты и десанта казались ему одинаковыми) и резко сменил тему, давая понять, что прошлый разговор окончен и задавать дополнительные вопросы пока не стоит.

— Ну, так что это за танки такие волшебные, что и плавают, и с самолета прыгают, и десант возят? Давай показывай, генерал, это уж точно твоя вотчина. А пушечка-то совсем маленькая, и калибр несерьезный. Странные у нас какие-то потомки, а? На танки чуть ли не гаубицу ставят, а сюда — почти что пулемет.

— Разные сферы применения, Лаврентий Павлович. Эта бронемашина в лобовых атаках участвовать не должна, ее задача идти следом за танками, обеспечивая пехоте высочайшую мобильность. А пушка? Насколько я понял из объяснений, ее бронебойный снаряд опасен чуть ли не для любого современного легкого или даже среднего танка. Плюс огромная скорострельность и большой объем боеукладки.

— Значит, немцы не так и глупы, да? — сделал из сказанного неожиданный вывод нарком. И, увидев, что Захаров его не понял, пояснил: — Они ведь на свои легкие танки тоже такой автомат ставят, верно?

— А, вы об этом. Да, совершенно верно, на «PZ-II» они устанавливают двадцатимиллиметровую пушку «Рейнметалл», но и только . Но это ведь не танк , этой машине на противотанковые пушки лбом не лезть.

— Хорошо, спорить не стану, тебе, генерал, виднее. – Приглушенный голос Берии доносился из десантного отсека боевой машины пехоты, куда он пролез через распахнутую заднюю дверь. - А здесь ничего, места много. Двери широкие, люки в потолке. Только с нашей-то винтовочкой все равно особо не развернешься, быстро наружу не выскочишь, автоматы армии нужны.

Впрочем, долго задерживаться он внутри не стал, а в БМД и вовсе только лишь заглянул, встав на гусеницу, через командирский люк. Мельком ознакомившись с устройством бронетранспортера и американской амфибии, Берия махнул рукой: