Если вчера война... - Олег Таругин

— Да. Но и не только. Как это ни дико звучит, сейчас есть куда более важные вещи, о которых вам необходимо узнать. Разрешите закурить?

Захаров нетерпеливо протянул подполковнику собственный портсигар и спички:

— Не тяните, подполковник. Коль уж начали, так продолжайте...

* * *

— Что ж, подполковник, я вас понял. — Захаров устало потер переносицу. — Очень даже хорошо понял. Страшные вещи вы тут порассказали, настолько страшные, что лично я даже склонен вам поверить. Война... да, ужасно, но не менее ужасно и все остальное. Страна, которой уже нет... обидно. Ладно, не о том разговор. На самом деле главное ведь не это, а некая возможность все изменить, так? И вам нужна моя помощь. Кстати, лейтенант, — генерал неожидан но взглянул на Качанова, — а ты не боишься? Ведь обратной дороги-то уже не будет?

— Не боюсь, товарищ генерал-майор. Товарищ Крамарчук (услышав обращение, Захаров вскинул было бровь, однако смолчал) верно утром сказал: это не какая-то сомнительная сделка. Мы должны доставить эту информацию в Кремль, любой ценой, но доставить. И я готов идти до конца.

— Смелый, молодец. Недаром у тебя и часовые такие смелые, что даже в генералов стрелять готовы. Хорошо С минуту на минуту сюда прибудут представители твоего ведомства, так что ты уж ими займись. Как — тебе решать, но о нашем разговоре, да и о, гм, товарище Крамарчуке им, как мне кажется, знать необязательно. Думаю, это будет несложно, пускай пока железяками да остальными пленными занимаются. Насколько мне известно, товарища Старовойта сейчас в городе нет и не будет еще дня три, так что сюда приедет ктонибудь рангом пониже. Но все равно, будь осторожен, меньше чем майора не пошлют, и копать он станет всерьез. От расследования тебя вряд ли отстранят, почему — сам понимаешь, но начеку будь в любом случае. Ну, а насчет наших дальнейших действий? Похоже, нам пока везет — завтра я должен лететь в Москву по недавним бессарабским делам, там постараюсь попасть на прием к наркому. Думаю, мне это удастся, есть каналы. А там уж... как кривая вывезет.

— Разрешите? — неожиданно подал голос Крамарчук. — Товарищ генерал, возможно, вам есть смысл взять с собой кое-что из захваченных «трофеев». Ну, как доказательство. Что-нибудь не слишком большое, но...

Захаров снисходительно усмехнулся:

— Глупости говоришь, подполковник. Если я собираюсь попасть на прием к Берии, то перед этим мне придется сдать все личные вещи и пройти досмотр. Хочешь, чтобы меня заставили объяснять, что за непонятные штуковины я с собой привез, с какой целью и как собирался их использовать? Не надо. Лаврентий Павлович и без того разберется. А вот эти, гм, материалы — генерал кивнул на исписанные Крамарчуком листы – я с собой заберу. И сам внимательно почитаю, и товарищу Берии покажу. Да и вообще, не стоит им пока здесь оставаться .

Лейтенант, — без перехода обратился он к Качанову, — вы оба хоть что-то сегодня ели?

— Никак нет, товарищ...

— Идиоты. Только мне голодных обмороков хватало, еще и в подобной ситуации. Значит, слушай приказ: бегом раздобудь что угодно, хоть сухпай, и поешьте. И больше не пить, это тоже приказ. А то ощущается... амбре, понимаешь. Не стоит нарываться, ясно? Выполняй.

— Но...

— Никуда наш подполковник не денется. Я пригляжу.

Лейтенант, кажется, начавший что-то понимать секунду колебался, затем кивнул и вышел из кабинета, не позабыв закрыть дверь на ключ. Дождавшись, пока шаги особиста затихнут в конце коридора, начштаба ОдВО повернулся к Крамарчуку:

— Сам понимаешь, подполковник, вопросы вашего питания меня волнуют постольку-поскольку. Беспокоят другие, всего два. Первый — возможно, мне показалось, но когда ты говорил о товарище Жукове, ты чего-то недоговаривал. Это так? Нет, можешь, конечно, не отвечать, но если уж играть в открытую, то играть в открытую. Тем более что ты, по сути, как никто другой нуждаешься в моей помощи. И?..

— Так точно, товарищ генерал, — устало кивнул Крамарчук — интересно, сколько он еще продержится? Полчаса? Час? Разговор с Захаровым высосал из него последние остатки сил, и то, что он сейчас ощущал было уже даже не усталостью, а какой-то глубокой апатией. Безразличием. Еще и голова снова разболелась.

— К концу войны Георгий Константинович не был в особом фаворе у товарища Сталина, из-за чего в сорок шестом был отправлен командовать Одесским округом. В пятьдесят третьем он стал одним из активных участников преступного заговора против товарища Берии.

— Вот даже как? — Захаров задумался на несколько минут. — Интере-е-есно. Что ж, сделаем выводы.

Спасибо, что не побоялся рассказать. Надеюсь, что лейтенант об этом не знает?

— Нет.

__ Правильно , молодец. И не смотри на меня так. Считаешь , если мы с Жуковым товарищи, я так уж ничего и не знаю, ни о чем не догадываюсь? Ошибаешься. Так-то. Тогда второй вопрос...

Прежде чем продолжить, Матвей Васильевич делано неторопливо достал папиросу, предложил Крамарчуку (подполковник, которого уже воротило от табака, отказался), закурил. Как ни странно, Юрий знал, о чем он спросит. Догадался или просто поставил себя на его место. Да и о чем еще может спросить у гостя из будущего любой нормальный человек, как не о дате собственной смерти?

— Я вот спрошу сейчас, а ты ответь. Только не ври, как человек прошу, не как генерал...

— В семьдесят втором, — негромко произнес Крамарчук, не дослушав. — Вы проживете до семьдесят второго года и со всеми почестями будете похоронены в Кремлевской стене.

— Дату не помнишь? — тихим, будто разговаривая со старым другом... или вовсе с самим собой, голосом спросил тот, не поднимая головы.

— Нет, только год.

— Значит, хорошо пожил. И не зря. А сейчас, стало быть, и еще более не зря поживу! Э-эх... Ты не думай, подполковник, я тебе верю. И Качанов твой молодец, правильно все понял, рискнул. Продержитесь пару дней, а там уж все нормально пойдет. Если что — костьми лягу, но вас вытащу. Только если вдруг это самое "что" случится, вы уж молчите о наших разговорах, всего два дня молчите...

Ответить Крамарчук не успел — да и что было отвечать? Скрежетнул ключ, и вернувшийся Качанов выложил на стол две буханки ржаного хлеба, несколько банок тушенки и непривычного вида термос.

—Покушаете с нами, товарищ Захаров?

Спасибо, лейтенант, пора. — Генерал и на самом деле поднялся со стула, одернул китель, привычным жестом надел фуражку. Неожиданно жестко взглянул на Качанова:

— Лейтенант, мне нужно всего два дня, может, даже меньше. Но за эти два дня никто не должен узнать того, о чем узнал я, понимаешь? По крайней мере, не которых деталей. Тот немецкий полковник и украинский майор, о которых говорил товарищ Крамарчук ты насчет них не дергайся, пусть пока идут в разработку. Что бы они ни показали, мы все равно сработаем на опережение. А потом все это уже просто будет неважным. Ты все понял?