Не тихий Тихий океан - Сергей Альбертович Протасов

стал зловеще темным. Почти черным. Зафиксировали скорость ветра двадцать семь метров в секунду, а при порывах – до сорока трех. При этом периодически проходили необычайно высокие, крутые и короткие волны, отличавшиеся большой шириной. Имея длину, сопоставимую с длиной корпусов вспомогательных крейсеров, при высоте под двенадцать метров, они были наиболее опасны и заставляли дрожать и стонать набор корпуса. Брызги, струи и даже целые потоки воды, взбиваемые форштевнем, летели на палубы и мостики, срывая парусиновые обвесы с лееров, тенты со сходных люков и шлюпок, а порою и их самих. Более короткие, но грузные «Нахимов» и «Николай» подпрыгивали на огромных водяных валах, как поплавки, размашисто кивая мачтами, временами зарываясь в воду почти до середины корпуса. На них тоже без устали качали воду.

Только ближе к полудню погода начала улучшаться, хотя стрелка барометра замерла в раздумьях на цифрах 743 еще ночью. Теперь же давление уверенно росло, толкая ее в благоприятную сторону. Дождь прекратился совсем. В тучах появились разрывы. Стало ясно, что шторм уходит.

Но сходящаяся с разных направлений океанская зыбь, накладываясь на все еще сильное ветровое волнение, порождала огромные валы, увенчанные шапкой пены. Они возникали всего в полумиле или чуть дальше, оставляя совсем немного времени для маневра встречи. Их могло образоваться штуки по две-три за пять-шесть минут, а могло и не быть вовсе час и более. Такое волнение выглядело совершенно противоестественным на фоне явно слабеющего ветра.

Воспользовавшись показавшимся солнцем, штурманы определились с местом. Оказалось, что за ночь спустились до параллели бухты Хирата, находясь примерно в восьмидесяти милях от берега. Довольно далеко от безопасных вод. Нужно было спешить. Не дожидаясь полного окончания шторма, используя уже известные приметы, эскадра начала разворачиваться на курс к дому, обходя стороной опасный район.

Обрадовавшись расширению горизонта, выслали вперед «Амур» для разведки. Пользоваться радио пока еще было сложно. Сильный фон, явный отголосок прошедшей совсем рядом бури, почти не позволял разбирать получаемые телеграммы, поэтому дальше границы зоны видимости разведчику уходить запретили. Отойдя на семь миль, он двигался впереди широким зигзагом.

На новом курсе шли навстречу все еще сильной волне, что заметно снижало и без того невеликую скорость движения. Все корабли сильно мотало, но, держась носом на волну, «Днепр» страдал заметно меньше, чем когда волна хлестала его в дырявую кормовую оконечность. Экипажу за эту ночь изрядно досталось. Вряд ли хоть кто-то смог поспать. Беспрестанно качали воду, обильно захлестывавшую в проломы развороченной палубы, и устраняли постоянно появлявшиеся штормовые повреждения.

За весь день не видели ни одного судна. Японских дозорных также не наблюдали. Хотя погода и улучшалась, облегчения командам это не дало. Тяжелая зыбь, постепенно разворачивавшаяся на северо-восток, сильно валяла корабли. Люди, уже вымотавшиеся до предела за прошедшие сутки, буквально валились с ног. Машины «Урала», все это время работавшие на пределе мощности, начали сдавать. Скорость движения снизилась с семи узлов сначала до шести, а потом и до пяти.

Небогатов приказал готовиться к буксировке и «Амуру», как наиболее мощному, чтобы сохранить общую скорость на уровне семи узлов. Иначе к следующему рассвету эскадра оказывалась все еще слишком далеко от восточного устья Цугару. На позиции головного дозора его сменил «Сунгари».

Ротацию провернули быстро, но дальше не заладилось. Из-за сильной качки завести буксир долго не удавалось. Более того, далеко выдававшийся вперед «клиперский» форштевень «Днепра» помял борт на юте бывшего графа. При этом обломило бушприт, и разошлись швы обшивки на полубаке «инвалида», а в палубе образовалась здоровенная дыра. К счастью, все это безобразие задрало достаточно высоко, и его вообще не захлестывало волнами. Так что плавучести и без того увечного вспомогательного крейсера новые повреждения не угрожали.

С большим трудом, спустя полтора часа после начала работ, буксир все же подали. В таких условиях завести якорную цепь даже не пытались. Использовали самый толстый из имевшихся тросов. Но едва «Амур» впрягся в работу, спустя всего сорок минут, десятидюймовый пенковый канат лопнул, и все началось сначала. На этот раз канат подали в две линии, благодаря чему он продержался почти три часа, после чего его снова оборвало. Поскольку уже совсем стемнело, а качка не уменьшалась, от повторных попыток «пристегнуть» «Амур» пришлось отказаться до утра.

Хоть за ночь море и угомонилось, утро 17 октября добрым вовсе не было. Выяснилось, что рассвет отряд встретил в виду японского берега, в пятидесяти милях южнее мыса Сириязаки. Это было значительно западнее предполагаемого штурманами места. Показываться вражеским сигнальным постам поблизости от рейда Хатинохе в таком виде Небогатов вовсе не собирался. Получалось, что за ночь штормом их снесло миль на десять-двенадцать дальше, чем рассчитывали.

Сразу приняли вправо, начав удаляться, опять встав носом к волне. Ветер явно слабел, но набегавшие водяные валы, еще дальше развернувшиеся к востоку, оставались еще серьезным препятствием. На западе и южных румбах появились просветы, все остальное небо снова заволокло тучами. Видимость достигала шести-семи миль, ограничиваясь плотной дымкой, более густой к северу. Эскадра тащилась всего на пяти узлах.

Едва чужие горы пропали во мгле за кормой, снова повернули на устье Цугару. Никаких судов поблизости не видели. Вперед на разведку опять отправили «Амур». Через полчаса он полностью растворился в сырой хмари, размывавшей стык моря и неба. Не было видно даже его мачт и дыма.

Попытались связаться с Хакотдате, но неудачно. Сильный атмосферный фон по-прежнему забивал весь эфир. Но «Николаю» и «Уралу», хотя и с трудом, удавалось переговариваться по радио со своим разведчиком. В то же время шедшие в составе основных сил всего в четырех с небольшим милях друг от друга «Нахимов» и «Сунгари», имевшие более ранние станции меньшей мощности, не слышали не только его, но и своего соседа, и могли общаться только семафорами, фонарями и другими видимыми сигналами. Эскадра ползла в разомкнутом строю в боевой готовности.

С уходом «Амура» для ускорения буксировки «Днепра» принялись «впрягать» «Сунгари». На этот раз заводку буксира удалось закончить гораздо быстрее. Канат снова подали в два рукава, максимально вытравив по длине. Поскольку качка стала теперь бортовой, рывки заметно смягчились и были уже не столь опасны. Трос благополучно выдерживал их, и уже к девяти часам утра удалось довести скорость сцепки до целых восьми узлов.

Не успели обрадоваться этому, с юга показались два больших судна, явно догонявшие их. С них наверняка уже видели едва ползущую эскадру и начали обходить ее с правого борта, со стороны океана. О появлении преследователей сразу сообщили головному дозору, приказав полным ходом идти в Касиваноте, чтобы