Курение мака - Грэм Джойс

Аир была очаровательна. Более чем. Мы выпили водки и сыграли две партии. Когда я пожаловался на жару, она стала обмахивать меня журналом. Едва я потянулся за сигаретой, она зажгла мне огонек и подвинула пепельницу. Она ухитрялась оказывать эти маленькие услуги так, как будто за целый год не делала ничего более приятного. Я недвусмысленно дал ей понять, что девушка мне не нужна. Без тени смущения она ответила:

– Я не пользуюсь успехом у европейцев.

– Не может быть, – сказал я, на что она мило рассмеялась, пораженная моей невероятной проницательностью. В глубине бара стоял бильярдный стол, и мы сыграли в пул. Она оказалась гораздо искусней, чем я, и обыграла меня оба раза. Рядом с Миком к этому времени уже примостилась ослепительно красивая женщина. Остальные девицы улетучились, не выдержав конкуренции. Я спросил Мика, принести ли ему еще пива. Тот был настолько ошарашен красотой своей королевы, что уставился на меня, будто я был привидением.

– Давай и тащи сюда водку с тоником для Мэй-Лин. Он познакомил нас. Мэй-Лин, благоухающая и изящная, с тонкими скулами, легко пожала мою руку. Когда наши пальцы соприкоснулись, я почувствовал легкий удар тока. Было совершенно ясно, почему у Мика крыша поехала. Эта женщина околдовывала. Я не мог понять, как она может заниматься проституцией.

– Мик только что мне о вас рассказывать.

– Правда?

– Да. Он сказать, вы хороший человек.

Она флиртовала со мной. Выражение ее сверкающих глаз было абсолютно недвусмысленным. Я подумал, не подбивает ли она и под меня клинья? Однако, несмотря на ее вызывающую красоту, я не был настроен пойти ей навстречу. Отделавшись ничего не значащей фразой, я повернулся к Аир и предложил напоследок сыграть в шашки.

Мы еще играли, когда Мик спросил меня, не хочу ли я пригласить Аир в ночной клуб «Грустные любовники». Мэй-Лин туда собирается. Я ответил, что пойду спать. Аир на это только пожала плечами.

– Она не проститутка, понимаешь? – шепнул мне на ухо Мик.

– Ты не должен мне ничего объяснять. Развлекайся.

– Серьезно. Она мне сама сказала. Она заглянула сюда поболтать с подружками и едет в свой клуб. Она там работает диск-жокеем. Ну, меня ты знаешь. Она тоже в порядке. Почему бы тебе с нами не поехать?

Действительно, Мик ведь был повернут на музыке. Дома он возился со своими деками, гирляндами для подсветки и коллекцией винила. Свадьбы и похороны без него не обходились. Нет, похороны – это я загнул, но всякие семейные торжества и все такое – это была его стихия. В некотором роде он тоже был диск-жокеем, так что мог бы и не оправдываться. Но я никуда не хотел идти.

– Слушай, Мик, я устал.

Он отстегнул поясную сумку и вытащил для себя пару купюр.

– Твоя смена, Даниель. – Он сунул сумку мне в руки.

– Разумно. – Да, что ни говори, а голова у него варила. – Ладно, иди. Развлекайся. Я здесь расплачусь.

Мик пошел отлить на дорожку, а мы с Мэй-Лин болтали, пока он не вернулся. Красные и синие огоньки отражались в ее блестящих черных волосах. Она была совершенна. Ее изящные кисти рук трепетали как крылья птицы, когда она поправляла высокий воротничок блузы. Казалось, она что-то инстинктивно прячет на груди. Это рефлекторное движение привлекло мое внимание, и тут я разглядел у нее под горлом небольшой шрам, почти скрытый косметикой. Я снова посмотрел на Мэй-Лин. Она была выше ростом, чем большинство тайских женщин.

А руки, боже мой, подумал я. Вот это руки!

Я был совершенно поражен.

Появился Мик, бодро и весело потирая руки. Я уже собирался сказать ему о своем открытии, а потом подумал, если он сам ничего не заметил, значит, это не моя забота. Они забрались в коляску, прижались друг к другу и укатили.

Что-то необычное было в жемчужном небе, в нереальной ночной атмосфере Чиангмая. Когда видишь, как двух людей так сильно тянет друг к другу, ты не вправе вмешиваться. Нельзя нарушать счастливое мгновение. Нельзя, и все тут.

Я повернулся и увидел Аир. Конечно, она поняла, что мне все ясно. Мэй-Лин была ее подругой. Она подняла руки в жесте, который без слов говорил: молчи. Слова были не нужны.

– Еще пива, наверное, и я пойду, – сказал я.

– Сейчас принесу, – нежно отозвалась Аир. – Ты хороший человек.

В отеле я прошел мимо номера Фила. Из-под двери пробивалась полоска света, значит, он еще не ложился. У меня мелькнула мысль постучать, сказать, что я вернулся, но делать этого я не стал. Я представил, как он сидит словно аршин проглотил на своем жестком стуле. Не знаю, что такого было в моем парне, но я даже не мог представить, как он ложился спать. Мне мерещилось, как он всю ночь стоит вытянувшись в углу комнаты и держит руки по швам.

Ночью я услышал, как Мик поворачивает ключ в замочной скважине и входит в наш номер. Он включил у себя свет, но я притворился, что сплю. Он послонялся по номеру, натыкаясь на мебель, потом засопел в душевой, явно пытаясь разбудить меня шумом, но я не поддавался.

Наконец он рухнул на постель и выключил свет. Я слышал, как он вздыхал, стонал, ворочался и скрипел пружинами кровати. Наконец он сел.

– Дэнни, – тихо позвал он. – Дэнни!

Я слегка вздрогнул в притворном сне, пошлепал губами, будто перебрал лишку, и притворился, что сплю дальше.

– Дэнни! Мне надо поговорить!

Я старался не выдать себя и зарыл голову глубже в подушку.

– Дэнни! Я знаю, что ты не спишь, Денни! Мне нужно поговорить, приятель! Эй, Дэнни!

На следующее утро меня разбудил такой рев, будто стадо свиней гнали на рыночную площадь. Это Мик храпел в подушку. Я встал и тихо вышел из номера.

Пока он не проснулся, я курил в пагоде. Медовый солнечный свет едва пробивался сквозь утреннюю дымку над быстрой мутно-зеленой рекой, когда я увидел Бразье-Армстронга. Несмотря на то что он был в темных очках, должен сказать, что выглядел он неважно – помятым и невыспавшимся.

– Доброе утро, – сказал он с ухмылкой и уже собрался войти в пагоду.

– Обувь!

– Ах да. – Он нервно скинул сандалии. Затем оглянулся – нет ли Мика поблизости?

Мне понравилось, что я поддел его на такой простой мелочи. Это всегда приятно, и я решил, что малость еще добавлю.

– Здесь принято снимать обувь перед входом в храм или в усыпальницу.

– Да знаю я.

Он был немногословен.

– Зато курить можно. – Я протянул ему сигарету. – Похоже, им это все равно.

– Я не буду курить, спасибо. Послушайте, м-р Иннес, я пришел сказать вам, что решительным образом не одобряю – я даже не нахожу нужных слов – поведение вашего друга.