Без аккомпанемента - Марико Коикэ

Но я никаких угрызений совести не испытывала. Ранним утром я выходила из дома, делая вид, что отправляюсь на курсы, а сама шла в какое-нибудь из множества излюбленных мест. Могла до самого обеда любоваться фонтанами в парке, или два часа кряду простоять в книжном магазине, перелистывая книги. А когда уставала, неизменно направлялась в кафе «Мубансо». Там в одиночестве читала, попивая кофе. Правда, я заранее знала, что ни одна книга мне в голову не полезет. Все мое внимание было ежесекундно обращено на входную дверь. Поэтому, покуда эта дверь не распахивалась и в кафе не появлялся Ватару Домото, я лишь бессмысленно водила глазами по строчкам.

Иногда Ватару заглядывал просто так, но чаще приходил в компании Юноскэ и Эмы. Разумеется, я всегда надеялась, что он придет один, но если мои надежды не сбывались, старалась не показывать своего разочарования. Мне не хотелось уподобляться девушкам, которые после одного неумелого поцелуя и объятий уже мнят себя возлюбленными и начинают всячески допекать своих парней. Я общалась с Ватару в высшей степени естественно. Пыталась даже вычеркнуть из памяти тот момент, когда он сказал «я люблю тебя, Кёко». Я же не ребенок, чтобы зацикливаться на таких вещах, то воспаряя от счастья, то опускаясь до полного отчаяния… По крайней мере я пыталась себя в этом убедить. Но убедила ли — вот вопрос.

Ватару во время наших встреч был невозмутим, слегка небрежен и производил впечатление очень усталого человека. Казалось, он совершенно не может расслабиться. Я, скорее всего, выглядела так же.

Про себя я надеялась, что Ватару, как и тогда, снова начнет заигрывать со мной, но в то лето он ни разу даже не попытался сделать так, чтобы мы остались наедине. Зато в тех редких случаях, когда Эма начинала стрелять глазами в Юноскэ и делать какие-то завлекающие жесты, я уже приходила в волнение, поскольку, если бы они с Юноскэ ушли, то мы с Ватару остались бы вдвоем.

Однако как Эма ни старалась, как сладко ни звучал ее голос, Юноскэ продолжал торчать в кафе, не давая нам с Ватару никакого шанса. Если мы и выходили на улицу, то только все вчетвером.

Так было и в тот послеобеденный час, в день сэндайского праздника Танабата[32], который называют одним из трех самых больших праздников региона Тохоку. Выстроившись плечом к плечу, мы шагали под гигантскими снопами из разноцветных лент, вывешенными на торговой улице первого восточного квартала. Идти вчетвером, не рассыпаясь в толпе, было достаточно трудно. Эма, вцепившись в руку Юноскэ, по-детски пронзительно взвизгивала. А я почему-то не могла даже прикоснуться к Ватару. Он, впрочем, тоже не делал никаких попыток обнять меня.

Утомившись, мы зашли в кафе-кондитерскую «Сакарофу». Эма посоветовала мне попробовать шоколадное пирожное в виде ежика. Эта сладкая зверюшка с круглой спинкой, усыпанной иголками, сделанными из тонко нарезанных пластинок миндального ореха, и с двумя маленькими глазками очень нравилась детям. Мы с Эмой взяли себе этих ежиков, а Ватару и Юноскэ просто сидели смотрели на нас. «Хочешь откусить?» — спросила я у Ватару. Несколько мгновений он молчал, но потом улыбнулся и помотал головой.

В этот момент он был похож на отца семейства, который с сияющим видом наблюдает, как его дети поглощают пирожные. Не обращая внимания на выражение его лица, я нарочно повернулась к Юноскэ и протянула ему пластинку миндального ореха: «Юноскэ-сан, попробуй. Вкусно!»

Юноскэ взял миндаль двумя пальцами и отправил в рот. Эма хихикнула, а Юноскэ кивнул и, сузив глаза, улыбнулся нам с Эмой так, как будто уже напрочь забыл, что он только что съел — миндаль или просто обрывок бумажки.

Ватару и Юноскэ смотрели на нас почти одинаковыми взглядами. Я вдруг подумала, а правда ли Юноскэ любит Эму? В тот день на ней было надето симпатичное короткое платье белого цвета. Эма была очень хороша. Но мне казалось, что Юноскэ совсем на нее не смотрит. Его взгляд был направлен не на Эму и не на меня, а куда-то далеко, словно в другие миры. То же самое можно было сказать и о Ватару.

Пережевывая пирожное-ежик, я пристально разглядывала сидевших передо мной приятелей. Усевшись друг подле друга, они были похожи на двух Адамов с фрески Микеланджело. Слепило. Слепило так сильно, что начинали болеть глаза, но я все равно продолжала смотреть. Казалось, стоит только отвести взгляд, как эти двое вмиг исчезнут.

У меня вдруг зародилось сомнение, а почему, собственно говоря, эти двое вообще живут вместе и считаются друзьями? Иногда они напоминали мне охладевших друг к другу супругов. Таких, которые за завтраком разговаривают только с детьми, пытаясь отогнать от себя страх окружающей тишины. А роль детей в данном случае исполняли мы с Эмой.

Заговаривая с Эмой или со мной, Юноскэ через нас вел беседу с Ватару. Тот, в свою очередь, поступал таким же манером. Чувствовалось, что напрямую друг с другом они разговаривают с каждым днем все меньше и меньше. Они повсюду появлялись вдвоем, но мне казалось, что если рядом не было меня или Эмы, любые разговоры между ними прекращались.

При этом я ни разу не почувствовала, чтобы между Ватару и Юноскэ была какая-то атмосфера ненависти или тайной враждебности. Это и понятно: если бы они ненавидели друг друга, то с какой стати им понадобилось бы жить в одном доме? Как бы то ни было, ни я, ни кто-то другой никогда не замечал в них даже намека на укоренившуюся неприязнь или ревность, зачастую возникающую между мужчинами, либо на какой-то скрытый сарказм.

Они просто всегда тихо были вместе. Не то чтобы особенно заботились друг о друге, но и не сказать чтобы друг другом пренебрегали. Из-под прохладных отношений проглядывало взаимное внимание. Такое было впечатление. Поэтому я начала ощущать, что вторгаться между ними мне ни в коем случае нельзя.

Покончив с пирожными, мы еще немного поболтали и снова все вместе вышли на улицу. Пробираясь через галдящую толпу под гроздьями разноцветных бумажек, на каждой из которых было написано чье-нибудь желание, я легонько взяла Ватару под руку. Я почувствовала, как в первое мгновение он опешил. Но лишь на мгновение. Через плечо он посмотрел на меня сверху вниз и приветливо улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

— Тебе весело? — спросил Ватару.

— Очень! — с нарочитым придыханием ответила я и поискала глазами Эму и Юноскэ. Они остановились вдалеке от нас: Эма тянула Юноскэ за рукав, разглядывая витрину какого-то бутика. Через секунду они были скрыты людской толпой.

Я почувствовала облегчение. Мне так хотелось, чтобы Эма обязательно затащила Юноскэ в этот бутик. Тогда мы с Ватару могли бы пойти дальше через праздничную толчею — вдвоем.

— Завтра из Токио приезжает моя старшая сестра, — сказал Ватару. Я подняла голову и посмотрела на него. Отодвигая в сторону длинные золотые бумажки, которые почти касались его лица, он усмехнулся. — Я звонил ей пару дней назад. Похоже, что она поссорилась со своим парнем. Даже плакала. В ее возрасте такие вещи уже ни к чему.