Золотая нить. Как ткань изменила историю - Кассия Сен-Клер

Но дороги использовались и более предприимчивыми торговцами. Торговые караваны бороздили регион по множеству троп, перевозя различные товары. И, возможно, хотя они не подозревали об этом, они распространяли идеи, художественные стили, религии и даже болезни[132]. По тем же каналам путешествовали письма и новости: первым событием мировой истории, записанным и в западных, и в китайских источниках, было падение греко-бактрийского царства в 130 г. до н. э. Шелковый путь не был постоянным во времени: маршруты появлялись и исчезали, прерывались и меняли направление в зависимости от спроса или беспорядков в регионе. Это выглядело примерно так. Дороги пошли на восток в Китай примерно во II в. до н. э. Они достигли максимального значения около 100 г. до н. э. и вплоть до 1 г. н. э., процветали во II и III вв., в эпоху империи Тан и раннего ислама – в VII и VIII вв. – и на протяжении XIII и XIV вв., когда монгольская империя управляла районами в Евразии, позволяя торговле расцветать[133].

Путешествие по Шелковому пути было нелегким делом даже в XX в. Он пересекал тяжелые участки, включая пустыню Гоби, известную своими экстремальными перепадами температур, а также бурями, поднимавшими тучи удушающего песка. Бактрийские верблюды были идеально приспособлены к этим суровым условиям, поэтому высоко ценились торговцами. Намного более выносливые и лучше приспособленные к ландшафту пустыни, чем другие вьючные животные, они чувствовали приближение песчаной бури, которая представляла смертельную опасность, если захватывала путешественников врасплох. Прежде чем кто-то из людей мог распознать ее приближение, бактрийские верблюды, если верить одному писателю, «мгновенно начинали все сразу сердиться». Путешественники, поняв намек, «прикрывали носы и рты фетром»[134].

Но даже караваны опытных торговцев попадали в переделки. Придворные документы, датируемые 670 г. н. э., рассказывают об иранце, жившем в Китае и попросившем помощи двора, чтобы вернуть 273 рулона шелка, которые задолжали его брату[135]. Этот брат дал шелк взаймы своему китайскому партнеру и отправился в пустыню в деловую поездку с двумя верблюдами, четырьмя головами рогатого скота и ослом. О караване больше никто не слышал. Большое количество товаров и людей привлекало грабителей. В докладе из одного города, расположенного на Шелковом пути, было сказано, что «семь нитей груш, одно зеркало, ластуга [вид одежды] из многоцветного шелка и серьги» были украдены. Вор был позже пойман и признался, но ему явно хватило времени, чтобы и продать добычу, и потратить деньги, поэтому он не мог заплатить ограбленному.

Подобные опасности обычно компенсировались сторицей тем, кто был готов рисковать. Армяне, успешные путешественники на большие расстояния, покупали восемнадцатифунтовый рулон шелка за двадцать крон и продавали его за тридцать. Одна лошадь могла нести около тридцати тюков, тогда как верблюд – пятьдесят пять, что означало хорошую прибыль с каждого груза. Согдийцы, ираноязычный народ, представители центральноазиатской цивилизации, процветавшей там, где находится современный Самарканд, тоже были опытными путешественниками на большие расстояния. В разрушенной дозорной башне неподалеку от святилищ Тысячи Будд Аурель Стейн нашел связку писем, судя по всему написанных в начале IV в. согдийцем, жившим в Китае. Некоторые письма полны панических описаний голода, беспорядков и разрушения хуннами важных городов Шелкового пути. В письмах также рассказывается о торговле, которой занималась в регионе согдийская диаспора, и о системах кредитов, которые они установили и на которую можно было опереться при ведении бизнеса[136].

Викинги и руссы, давшие свое имя России и Беларуси, также были неутомимыми торговцами, привозившими издалека воск, амбру, мед и увозившими шелк из городов, расположенных вдоль Шелкового пути. Вместо дорог по суше они использовали реки – Одер, Неву, Волгу и Днепр, – плавая на длинных лодках, которые при необходимости можно было тащить волоком между реками и озерами. Хотя более поздние исследования немало поспособствовали тому, чтобы превратить воинственную репутацию викингов в нечто куда более меркантильное, описание руссов того времени позволяют предположить, что прежняя репутация была заслуженной. Современник-мусульманин отмечал их «огромную стойкость и выносливость». Другие обвиняли их в том, что они принимали участие в оргиях, предавали своих товарищей, грабили их или убивали, если им представлялась хотя бы малейшая возможность. «Они никогда не ходят облегчаться по одному, – писал другой наблюдатель, – но всегда [идут] с тремя товарищами, чтобы их охраняли с мечом в руке, так как у них мало доверия друг к другу». Особенно им не доверяли византийцы. После внезапного нападения на Константинополь в 860 г. их вход в город ограничили. В город одновременно допускалось не более пятидесяти руссов, и входить они должны были через особые ворота, записывать свои имена и соглашаться на то, чтобы за ними присматривали до их отъезда[137].

Шелковый путь и караваны, торговцы, товары и деньги, проходившие по нему, оказывали ощутимое влияние на страны, которые они пересекали. Богатство накапливалось вокруг популярных торговых постов и оазисов. Пальмира на краю Сирийской пустыни была одним из таких мест. Греческая, персидская, римская и исламская культуры оставили видимый отпечаток на памятниках города. Одно время Пальмиру даже называли Венецией песков. (Многие из древних строений, которые воплощали богатое и многонациональное наследие, включая римский театр и триумфальную арку, простоявшую 1800 лет, были разрушены ИГИЛ, когда оно захватило город в 2015 г.)

Города, подобные Пальмире, производили сильное впечатление на тех, кто их видел. Марко Поло восхищался ими, рассказывая о своих странствиях по Шелковому пути в XIII в. Мы узнаем, что ближневосточный порт Ормуз был полон кораблей из Индии, нагруженных «всякими специями, драгоценными камнями и жемчугом, одеждой из шелка и золота, бивнями слонов и многими другими товарами». Дальше на восток, города Таян-фу и Пиан-фу – это не только «единственная часть Китая, где делают вино», но и места производства «большого количества шелка, со множеством деревьев, на которых питаются черви»[138].