25 часов - Ульяна Алексеевна Захарова

её, но она отмахнулась рукой. И в этом были все девчонки. Сначала героинь из себя строят, а потом в слёзы. Попытаешься их утешить – ещё хуже сделаешь. Не попытаешься – ты ужасный бесчувственный сухарь.

– Я не хотела его убивать. Это был простой инстинкт самосохранения.

Джеймс нащупал пульс на шее у Билли, а затем заверил нас:

– Он жив, не переживайте.

Рыдания резко закончились и сменились парой сильных всхлипов. Тыльной стороной ладони она вытерла глаза и, достав из кармана носовой платок, высморкалась. В этом тоже были все девочки. Резкие перепады настроения. От истерички до война – одна секунда.

– Значит так, – сказала она, переведя дух. – Вы ничего не видели. Я не ревела.

Я вспыхнул:

– У нас тут пожилой человек в отключке, который, кстати, появился здесь путём перерождения из ворона, а ты волнуешься за то, что мы видели, как ты плакала?

Джеймс, словно чувствуя приближающуюся катастрофу, взял ситуацию в свои руки и твёрдым уверенным голосом сказал:

– Нам всем следует успокоиться и подумать. Не хватало ещё, чтобы мы все переругались на пустом месте.

Я хотел возразить, что данная ситуация далеко не пустое место, но решил не перебивать его пламенную речь.

– Для начала, Джесс. Да, всё в порядке, можешь не волноваться. Никто не плакал. Ты просто героически вырубила пожилого колдуна, – он вновь взглянул на беднягу Билли, а затем поправился. – Ну, или не колдуна. Мы и сами не знаем кто это, но не суть. Следующее. Сейчас нам следует продумывать каждый дальнейший шаг, поскольку мы находимся в настоящей…

– Попе? – спросил я.

– Это сказал не я, но да. Нам нужно сделать хоть что-то с ним.

– Да уж, как-то неловко вышло, – согласилась Джесс. – Будем вызывать полицию?

– Вот это будет лишним, – сказал Джеймс.

– Это почему ещё?

Я попытался пошутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку:

– Потому что полицейские не смогут вылечить шизофрению, так как это работа медиков.

В этот момент была бы очень уместна барабанная дробь в духе "баду-тум-тсс". Как и предполагалось, шутку никто не оценил. Джесс собирала осколки кружки, а Джеймс стоял около окна. Немного подумав, он сказал:

– Хью в какой-то степени прав. Как мы объясним полиции всё, что видели собственными глазами?

– Чисто теоретически объяснить-то мы сможем.

– Но у нас нет гарантии, что они нам на слово поверят, – завершил я их общую мысль.

– Да. Тем более, нам придётся объяснять им труп этого старика, а нам лишние проблемы не нужны.

– Я вообще-то ещё жив! – Билли подал голос.

Он сидел в том же положении, скатившись на подлокотник дивана, и держался рукой за голову. Джесс подскочила к нему:

– О Боже мой, Вы очнулись! Прошу, извините меня, это произошло чисто инстинктивно.

– Ничего страшного, я бы поступил точно так же на твоём месте.

– Я сейчас принесу лёд, – сказала она, заметив, что он потирает рукой место удара.

Сестра удалилась из комнаты, и мы с Джеймсом недоверчиво переглянулись.

– Итак, Вы утверждаете, что вас зовут Билли Морган Смит, – начал вновь я свой допрос.

– Так точно.

– Отлично. Следующий вопрос. Как вы планируете объяснять нам своё перевоплощение?

– И как давно вы обитаете в этом доме в этом облике?

Мы с Джеймсом вошли во вкус и начали закидывать его всеми вопросами, что накопились.

– А когда Вы в облике ворона, Вы понимаете, что происходит?

– Вы охраняете эту книгу?

– А что за чернила были использованы?

– Вы тоже видите не все страницы?

– Умоляю, не нужно так много вопросов сразу. Я всё вам расскажу, честное слово, только дайте мне время.

В комнату вошла Джесс, держа в руке пакет со льдом, обёрнутый в кухонное полотенце. Не говоря ни слова, она направилась к пострадавшему и начала оказывать "первую помощь".

– Именно вас, ребята, я и искал. Вы – моё спасение, я в этом уверен на все сто процентов.

– Именно мы? – переспросил я.

– Да-да. Вы ведь видите, что написано в этой книге? – Мы все настороженно взглянули на книгу. Я нашёл в себе силы, чтобы кивнуть. – Могу ли я узнать, как вас зовут?

– Джессика.

– Хьюберт.

– Джеймс.

– Отлично, вот мы и познакомились. А теперь, я расскажу вам всё, что Вы хотели знать.

Я не знал, чего нам ожидать от этого старика, но почему-то он внушал мне доверие. Его голос был очень дружелюбным и не таким жутким, как показался мне в тот раз на чердаке. Разум бил тревогу: ты не должен доверять ему, Хью! И не следовало говорить ему ваши имена. Но подсознание ответило: только так мы сможем узнать всю правду о нашем "монстре" на чердаке.

– Начну свой рассказ с того, что я не из вашего века.

– Стоп. А вот с этого момента более подробно, – сказал я.

– Я знал, что это вас ошарашит. Но это действительно так.

Мы с Джеймсом сидели напротив него в креслах, а Джесс на диване около него. Видимо, она всё ещё чувствовала свою вину перед ним.

– Я прибыл сюда из восемнадцатого века. Да-да, всё, что вы прочли, было ничем иным, как инструкцией к эксплуатации этой чёртовой временной бреши.

Джесс, похоже, не верила своим ушам. В принципе, как и мы с Джеймсом. Она ошарашенно спросила:

– Допустим, что вы действительно прибыли из восемнадцатого века, во что верится с трудом. Тогда, назовите конкретный год.

– Одна тысяча семьсот тринадцатый.

– И чем Вы это докажите? – поинтересовался я.

– К сожалению, с собой я прихватил лишь эту книгу. Если бы я мог, то показал бы вам своё свидетельство о рождении.

Это всё не укладывалось в голове. Неужели он думает, что мы вот так просто поверим в этот бред? Весомых доказательств у него не было, однако, на словах он казался слишком простым и наивным. Хотя, не простота ли человеческой души есть отличительная черта прошлого? Наступила тишина. Каждый обдумывал сказанное Билли Морганом Смитом у себя в голове.

– Я знаю, что всё это звучит неубедительно, – наконец прервал он тишину. – Всё это время я боялся рассказать это хоть кому-нибудь. Меня бы сочли психом и отправили бы в лазарет.

– Вы хотели сказать, в больницу? – тактично поправила его Джесс.

– Это так теперь называется?

– Ну да. Больница от слова боль. Лечат боль. Или физическую или душевную.

– Хорошее название, – сказал он. – Больница. Звучит очень красиво.

Ладно, окей, его лазарет, лично у меня, развеял все сомненья.

– Так вот, на чём я остановился?

– И Вы боялись рассказать это кому-нибудь, – подсказал ему Джеймс, который всё это время записывал его речь в ту же самую тетрадь, куда мы