Дочь для олигарха - Мила Дали

О… Грозный это может. Хотя даже разъяренного Демида я была бы рада видеть больше, чем тихих лицемерок, таких как Хилл.

— Мне нельзя выходить из дома, — с грустью признаюсь. — Так распорядился Грозный.

— Хм… — не секунду призадумывается, — в принципе, я могу улизнуть с работы и за тобой заехать. Для меня нет ничего невозможного. Только надень что-нибудь роскошное, самое дорогое из своего гардероба. Через пару часов буду у тебя.

Платье, что надето на мне, можно считать одним из лучших. Оно новое, крупной вязки, песочного цвета. Накину только сверху кардиган свободного кроя, чтобы скрыть животик.

* * *

Нина приезжает к обещанному времени. Я замечаю, как она входит во двор, из окна своей комнаты. Надеваю куртку. Обалденных мехов, как у Джулии, в моем гардеробе нет, но если кто-то спросит из сотрудников, совру, что теперь я, то есть Хилл, от скуки решила записаться в ряды Гринпис.

Натягиваю угги и спускаюсь. Внимание на Люсинду не обращаю. Хилл на первом этаже уже нет. Беспрепятственно покидаю особняк — дышать свежим воздухом мне иногда разрешалось, а теперь и вовсе все нараспашку.

Встречаю Нину и даже обнимаю.

— Юль, — немного расстроенно шепчет, — выглядишь, как моя бабушка…

Куда уж мне до помощницы в лакированных ботфортах, шубке-Чебурашке и шапке с большим салатовым помпоном. На фоне Ниночки любая будет смотреться бабулькой, кто более-менее придержан классическому стилю в одежде.

Впрочем, слова Нины звучат безобидно.

— Не хотела затмевать твою красоту, — отшучиваюсь.

Так и бредем в обнимку к воротам, однако путь наш преграждает вездесущий Вальтер.

— Я же говорила, что не выпустят.

— Ох уж этот трутень, — шипит девушка и достает из кармана телефон. — Вальтер, меня Демид Леонидович прислал. Он желает видеть Юлю у себя в офисе, — без ноты волнения заявляет.

Охранник продолжает стоять на месте, как скала.

— Мне таких указаний никто не давал. Можешь идти, Семенихина, но Юлия Олеговна останется здесь.

— Наверное, потому что Грозный сейчас на важном совещании. Ему некогда отчитываться перед тобой, — топает ногой. — В сторону!

— Нет.

— Ах так?! Сам напросился…

Я пикнуть боюсь возле Нины, не то что ввязываться в склоку. Очевидно же, Грозный понятия не имеет, что творится у него во дворе. Но Семенихина так уверенно держится…

— Алло, Демид Леонидович, — прислоняет телефон к уху, — простите, что отвлекаю от дел. Тут ваш начальник охраны быкует, говорит, нельзя отпустить Полонскую. Минуточку! Поставлю на громкую связь.

Тычет что-то в телефоне, а потом из динамика слышится ужасный, разгневанный голос Демида:

— В смысле нельзя?! А ты ничего не путаешь?..

— Демид Леонидович, — оправдывается Вальтер, — я не…

— …Грибы будешь у теплотрассы собирать, а заодно искать новое жилье рядом с бомжами! Уволю к чертовой матери! Услышал меня…

На этой фразе Нина снова отстраняет телефон и убеждает Демида, что Вальтер понял. Охраннику ничего не остается, как выпустить нас.

— Невероятно, — шепчу я, в ногу с Ниночкой шагаю со двора. — Получается, Грозный в курсе, что приеду в офис?

Замечаю неподалеку глянцевую иномарку белого цвета. Эту машину выделил для удобства Нины Демид. Она может ездить в рабочее время.

— Нет, конечно, — хихикает и открывает авто с брелока. — Это диктофонная запись. Я сделала ее полгода назад, когда босс выписывал люлей прорабам за то, что те хотели сэкономить на строительстве бесплатного жилья для переселенцев из ветхих домов. Теперь использую ее практически везде. Пока работает…

Усаживаюсь в машину. Нина плюхается рядом.

— …Мужики, — заводит авто. — Что с них взять?

В компании Ниночки забываю о проблемах, мы шутим по пути к офису, болтаем о ерунде. Однако уже с подземной парковки я чувствую, что атмосфера в самом здании не такая легкая.

— Здравствуйте, госпожа Хилл, — горестно приветствует какой-то менеджер.

— Добрый день, — бросаю ему и пихаю под бок Нину, пока идем к лифту. — А что все такие грустные?

— Демид Леонидович с утра ездил в банк и не стал скрывать от сотрудников, что взял под расширение бизнеса очень большой кредит. Настолько огромный, что есть риски никогда его не погасить. Вот людишки и волнуются.

Поднимаемся на главный этаж. Действительно. Хмурые все, кроме Ниночки.

Она сияет, чуть ли не пышет счастьем по сравнению с остальными.

Выходим из лифта и попадаем в красивое современное помещение во всех оттенках белого. Я была уже здесь, когда притворялась Хилл на корпоративе.

Шагаем мимо диванчиков вдоль стены, кулера и двух пареньков в галстуках, прискорбно затаившихся с пластиковыми стаканчиками в руках.

Семенихина скалится им вместо приветствия, еще шире тянет ухмылку секретарю Грозного у стойки.

— Очень странно, — не сдерживаюсь от замечания, — ты так не улыбалась даже мне, не говоря уже об охранниках в особняке…

— Улыбки свои берегла, — вполголоса шикает, — вот для этих недовольных рож.

— И тебе ни капельки не страшно после новости о кредите?

— Страшно, Юль, — подводит к кабинету с золотой табличкой на двери. — Больше всех из присутствующих напугана, но хочу верить в лучшее.

По ту сторону кабинета слышится ор, который теперь я узнаю из тысячи — Демид кого-то ругает.

— Заходи, — Нина толкает к двери, но я упираюсь, отмахиваюсь от ее цепких рук.

— Не уверена, что следует беспокоить босса сейчас.

— Да брось! Он постоянно спорит с заместителем. Спасешь заодно Игоря Геннадьевича от очередных претензий начальства.

Девушка прилагает больше усилий и буквально пропихивает меня внутрь.

Заваливаюсь в кабинет.

Я вижу Грозного, а рядом с ним мужчину — худого, седовласого, в очках, явно расстроенного.

— Юля? — удивленно смотрит на меня Демид, но вскоре одергивается. — Джули… кхм… Что стряслось?

Грозный совершенно точно не ожидал меня здесь видеть. Кого угодно, хоть Папу Римского, но не меня. Его глаза цвета пасмурного неба округляются, а руки, которыми Демид нервно размахивал, застывают в воздухе.

— Простите за беспокойство, — дружелюбно оправдываюсь. — Мы решили сделать сюрприз…

— Кто мы?

Оглядываюсь в надежде увидеть за плечами помощницу, услышать от нее нормальные объяснения внезапного поступка. Но Ниночки и след простыл. Ну, коза такая…

Тем временем Грозный забывает о разносе несчастного зама и отпускает его.