Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945 - Джеймс Макговерн

Гейдрих в сопровождении главы управления внешней разведки СС Вальтера Шелленберга прибыл в ставку «Вервольф», чтобы лично доложить фюреру об экономических проблемах Протектората. Им пришлось долго ждать перед бункером Гитлера. Наконец появился фюрер. Его сопровождал Борман. Гейдрих приветствовал Гитлера нацистским приветствием, затем подождал немного, готовясь спросить разрешение на доклад. Но Гитлер лишь бросил короткий взгляд на Гейдриха. Затем на его лице появилось выражение недовольства. Борман взял фюрера за руку и уверенно и непринужденно повел его обратно в бункер. Гейдрих подождал возвращения Гитлера, но тот больше не вышел.

На следующий день Борман встретился с Гейдрихом и сообщил ему, что фюрера его доклад больше не интересует. Наблюдая их встречу, Шелленберг подумал, что, в то время как Борман самым любезным тоном сообщал об отказе фюрера от встречи, «Гейдрих питал к нему невыразимую ненависть».

По возвращении в Прагу Гейдриха повезли теплым солнечным утром 27 мая 1942 года из его замка за городом через пригороды в аэропорт. Это был его обычный маршрут. Его низкий, зеленый, двухдверный «Мерседес-Бенц» легко узнавали. На каждом из его крыльев развивались вымпелы, один обозначал имперский протекторат, другой — СС. Гейдрих особо не заботился о мерах безопасности, ехал с открытым верхом машины. Он сидел на переднем сиденье рядом со своим шофером, сержантом Кляйном. Когда шофер сбавил скорость, чтобы сделать поворот, неожиданно возник человек и попытался обстрелять автомобиль из автомата «Стэн» через переднее стекло.

Автомат в руках нападавшего отказал — заклинило затвор. Вместо того чтобы увеличить скорость, Кляйн почти остановил машину, когда Гейдрих схватился за револьвер. Второй нападавший в это время закатил под багажник машины большой серый металлический шар. Шар оказался гранатой Миллса специальной конструкции. Взрыв разворотил заднюю часть «Мерседеса» и заставил его остановиться.

Кляйн выпрыгнул из дымящегося автомобиля и погнался за одним из нападавших, так и не догнав его. Гейдрих погнался за другим налетчиком, стреляя в него из своего револьвера, пока не расстрелял все патроны. Налетчик убежал, полагая, что имперский протектор успешно избежал смерти при покушении на его жизнь. Затем Гейдрих вернулся к машине и неожиданно повалился на ее капот. На самом деле он был тяжело ранен. От взрыва гранаты разлетелись осколки стали, частицы конского волоса и другого материала сиденья машины. Все это глубоко проникло в легкие и селезенку Гейдриха. Прибывшая полиция доставила его в госпиталь. Несмотря на тщательный уход, какой только могла позволить медицина Третьего рейха, Гейдрих через девять дней умер в сильной агонии. Он был единственным нацистским лидером, убитым за все двенадцать лет существования Третьего рейха.

Первой реакцией Вальтера Шелленберга на это событие была мысль о том, что убийство является следствием заговора Бормана. Это лишь подтверждает то, что даже информированные нацисты были готовы поверить в версию о способности Бормана уничтожать своих соперников. На самом деле покушение совершили два чешских агента-добровольца. Их обучили, оснастили и выбросили с парашютами англичане. Позднее они оказались среди 120 членов чешского сопротивления, укрывавшихся в церкви и обнаруженных службой СС. Эсэсовцы всех их уничтожили.

Гиммлер тянул восемь месяцев после гибели амбициозного Гейдриха с назначением преемника на пост руководителя Главного управления СС имперской безопасности, и наконец был найден посредственный функционер, которого можно было легко контролировать. Доктор Эрнст Кальтенбруннер, адвокат и ветеран нацистского движения в Австрии, был человеком пугающей наружности. Его рост составлял почти 7 футов (больше 2 метров). Его мощные, широкие плечи и могучие руки заканчивались маленькими, изящными ладонями, пожелтевшими от никотина. Его вытянутое бесстрастное лицо покрывали шрамы, полученные в результате студенческих дуэлей. Это был заядлый курильщик, начинавший принимать алкоголь рано утром и доходивший до невменяемого состояния, перед тем как упасть ночью в постель. Кальтенбруннер походил на хладнокровного интеллигента Гейдриха лишь в рвении, с которым осуществлял «окончательное решение» еврейского вопроса. Это был не тот человек, которого Борману следовало опасаться.

Дело Гейдриха пережило его самого. Он так эффективно проявил себя технологом «окончательного решения», что запущенный механизм уничтожения бесперебойно работал на полных оборотах даже тогда, когда Борман почувствовал необходимость издать директиву, направленную на противодействие слухам о «положении евреев на востоке».

Герда Борман, которая была столь же привержена нацизму, как и ее муж, однажды писала ему: «Каждый ребенок должен понимать, что евреи являются абсолютным злом в этом мире и что с ними следует бороться любыми средствами». На что Мартин Борман ответил: «Совершенно верно».

Однако Борман никогда не утруждал себя личной проверкой конечных результатов подобного образа мышления.

Мартин Борман в начале 1930-х гг.,

когда он был молодым нацистским функционером

Мартин Борман в 1935 г.,

когда он стал главой канцелярии нацистской партии. Он снят во время приема партийных функционеров в имперской канцелярии

Мартин Борман в 1944 г.

Он — глава канцелярии нацистской партии и секретарь фюрера

Женитьба Бормана в 1929 г.

На заднем сиденье: отец невесты, майор Вальтер Бух; невеста, Герда Бух; жених, Мартин Борман. На переднем сиденье: рядом с шофером — свидетель (Гитлер)

Гитлер и Борман

на фоне дома Бормана в Оберзальцберге в предвоенное время

Мартин Борман и Рудольф Гесс в 1935 г.