Тайный Санта - Триш Арнетьо

А он такой: «Хочешь чуть развлечься?» Представляете? Оборжаться! Вот придурок. Ну я и не смогла отказать себе в удовольствии чуть его потроллить. Спросила, есть ли у него кокс. Он прямо расцвел, радуга распустилась в глазах. Просто засветился от счастья. Говорит: «Конечно есть. У меня этим коксом все карманы забиты». Пришлось сказать ему, чтобы расслабился, что я не употребляю наркотики, в отличие от Пип. Не мог бы он организовать ей пару дорожек на полу?

А он такой: «О чем речь, момент!»

— Отвяжись, Напряженный Джон, — сказала я ему, но вполне дружелюбно. — Пип тоже не употребляет. — И тут Пип, моя умница, как залает на него. Он проблеял что-то несуразное типа «ок, здорово!» и испарился. Наверное, пошел искать, на ком бы злость сорвать.

Бармен слышал весь наш разговор и засмеялся. У меня аж сердце забилось. Мне понравилось, какие у него были непослушные волосы, но рубашка при этом идеально выглажена. Симпатичный. Что это было? Я шла семимильными шагами к выздоровлению — быстрее, чем рассчитывала. Я взяла у него бокал шампанского и собиралась уже сказать что-нибудь умное, — да-да, и мне не чужд легкий флирт, — но как раз в этот момент Клодин объявила, что игра в «Тайного Санту» начинается.

Стучать по бокалу шампанского коктейльной вилочкой, чтобы привлечь внимание, доставляло Клодин несказанное удовольствие. Тут она была экспертом. Знала, как именно взять бокал, какой частью вилочки стучать, сколько в бокале должно быть шампанского, чтобы достичь желаемой высоты и мелодичности звука. Звон должен быть отчетливым и громким. И достаточно резким, чтобы все перестали говорить и повернулись к ней.

— Пришло время играть в «Тайного Санту». Наполните свои бокалы и рассаживайтесь, пожалуйста. У нас сегодня изобилие десертов — надеюсь, вы все сластены. Будут и безе, и мусс в стаканчиках, и конфеты, и много чего еще.

Совершив последний бросок к бару, гости, радостно балагуря, собрались в гостиной. Яблочные дрова в камине источали приятный аромат. Тигельманы почти бежали. В прошлый раз они передвигались с такой скоростью, когда старались найти себе место у обогревателей на зимнем чемпионате Аспена по поло. Может, они и старики, но они были по-настоящему взволнованы предстоящей игрой. Новички.

Комната выглядела привлекательно. Два длинных кожаных дивана, три глубоких темно-синих кресла с подставочками для ног, белое кресло у камина и две деревянные скамейки. Все это составляло широкий полукруг, чтобы гости могли наслаждаться огнем и в то же время наблюдать, как за окнами падает снег. Несколько маленьких сервировочных и шикарных кофейных столиков для напитков. Белый ворсистый ковер в центре. Стив разговаривал с Джоном, Рашидой и Джулс, потом они все рассмеялись над тем, что он сказал. Это было неприемлемо — то, что они вообще заговорили с ним, не говоря уже о том, чтобы поощрять его смехом. Он и шутил-то несмешно. Такая дружеская близость навела ее на мысль, что его пригласил кто-то из них. Нет. Она не станет отвлекаться. Не станет смотреть, как он изображает из себя беззаботного гостя, тусующегося у нее на вечеринке. Не считая Стива, все шло так, как и должно было. Светские разговорчики, подвыпившие гости — словом, прекрасный момент для главного события.

— Я заняла тебе лучшее место, — сказала она, подводя Зару к белому вельветовому креслу у огня. Оно было достаточно широко, чтобы рядом с Зарой могла поместиться Пип.

— Прекрасно, — сказала Зара. Щеки ее порозовели от шампанского. Клодин кивнула Францу, и он заиграл Baby It’s Cold Outside. Клодин лично отбирала песни, способные создать тот особый праздничный настрой. Зара начала тихонько подпевать. Все было даже слишком хорошо. Все расселись. Разумеется, Джулс заняла рядом с собой местечко для Генри. Пусть. Клодин собиралась уже сесть на скамейку рядом с Зарой, но ее опередил Стив. Он становился все невыносимее с каждой минутой.

— Дорогой, мы начинаем, — обратилась она к Генри через всю комнату. Он поднялся, подошел и покорно встал рядом с ней.

— Как нам диктует традиция, — объявила Клодин, — мы начнем со стихотворения. Некоторые люди называют эту игру «Бартер Янки». Это вроде бы говорит о том, что игра возникла в Америке. Тем не менее истоки ее обнаруживаются вот в этом стихотворении 1857 года, переведенном с украинского языка.

Это была полная ложь. Клодин сама написала стишок. Но ведь, как учил Стив, люди хотели верить, и детали играли огромную роль.

Она взяла старый, пожелтевший конверт с каминной полки, осторожно открыла его, достала открытку и прочитала:

Когда ритуал был окончен, Генри вернулся на свое место, а Клодин взяла с каминной полки чашу, в которой лежали номерки, так красиво написанные рукой Джулс. Понятно, она забрала оттуда свой номерок, а номер для Зары был аккуратно спрятан у нее в ладони. Клодин стала прохаживаться перед камином.

— Нас здесь сегодня пятнадцать, — сказала она.

— Шестнадцать, — поправил ее Стив.

— Вот здесь, — продолжала она, не обращая на него внимания, держа в вытянутых руках хрустальную чашу от «Тиффани», — лежат кусочки бумаги, — и это ваш ключ к игре. На каждой бумажке — номер. Каждый выберет себе один. Оставайтесь на местах, я к вам сама подойду. Помните, возможно, это единственный раз в вашей жизни, когда не нужно стремиться вытянуть первый номер. Потому что это — приглашение к первой краже.

— Сколько раз можно воровать? — спросила Зара.

— Один раз за раунд.

— Точно? — спросила Рашида. — По-моему, мы спорим об этом каждый год.

— И каждый год вы получаете один и тот же ответ, — ответила Клодин. — Например, если Рашида украдет подарок у Элис, Элис не может сразу украсть его обратно. Она должна выбрать себе подарок со стола. Ваш номер — это ваш номер. Нельзя меняться, подглядывать и жульничать. Мы пойдем по порядку. Выбираете подарок на столе, несете на свое место и открываете перед всеми. Итак, игра начинается!

Клодин так и сделала, то есть пошла по кругу, останавливаясь перед каждым гостем, и пристально следила за тем, как они запускали руки в чашу, выбирая бумажку. Этот момент она тоже любила. Пристальный взгляд. Как и стишок, он добавлял драматизма. Поднимал ставки и помогал каждому почувствовать себя причастным к чему-то важному. И так оно и было.