Вспомни меня - Эми Маклеллан

Я вспоминаю своих интернет-друзей с форума поддержки перенесших черепно-мозговую травму. Мы никогда не встречались, не знаем даже настоящих имен друг друга, но порой присланная кем-нибудь из них мотивационная картинка с котиками или шутливое эмодзи помогает мне пережить еще один день. Хочется думать, что и я иногда служу им такой же опорой. Может быть, рассказать им о случившемся – не называя имен и прочего, конечно? Нет, наверное, не стоит. Об убийстве говорили в новостях, и моя анонимность быстро раскроется. Не хочу, чтобы некоторые комментарии, которые я там оставляла, связали с настоящей мной. Пока лучше оставаться в тени.

Я слышу церковные колокола – радостный золотистый перезвон несется по небу. Кажется, это свадьба, потому что я в великолепном платье, пенящемся и закручивающемся вокруг ног в танце. Я и есть невеста? Платье белое, и все смотрят только на меня. Это пьянит сильнее чем шампанское, я смеюсь и легкомысленно покачиваюсь, хмельная от любви. Чья-то ладонь касается моего плоского, юного живота, и сильная рука, с черными завитками волос под белыми манжетами, обвивается вокруг моей талии. Счастливая, я оборачиваюсь и запрокидываю голову для поцелуя, но прежде чем наши губы соприкасаются, я открываю глаза и отдергиваюсь, словно обожженная…

Вскрикнув, я просыпаюсь. Сердце колотится как сумасшедшее. Мужчина, которого я собиралась поцеловать, – это Роб, точно. Так невероятно странно узнать кого-то снова, пусть и во сне… Я едва помню Роберта и не запоминаю лица, и все же я абсолютно уверена, что это был покойный муж моей сестры. Почему он мне вдруг приснился? Наверное, все из-за тех фотографий. Свадебные снимки засели у меня в мыслях и сплелись с моими обычными ночными видениями.

Я опять иду в комнату Джоанны и беру в руки ее фото, представляя себя вместо нее в белом платье. Роб обнимает меня, гости поздравляют нас обоих. Надо сказать, он был красив и обладал той беспечной самоуверенностью, которая мне всегда нравилась, – насколько я могу судить по обрывочным воспоминаниям о своих пылких подростковых влюбленностях и неудачных отношениях с неподходящими мужчинами в молодости. Совершенно не тип Джоанны. Хотя, как говорят, противоположности сходятся. По этой логике мне самой нужен какой-нибудь практичный, здравомыслящий человек, бухгалтер или юрист, который любит книги по военной истории и каждое воскресенье надраивает свою машину, пока я отвожу детей на балет или футбол. Когда-то такая перспектива вызвала бы у меня только презрительный смешок, а сейчас мне хочется плакать от ее недостижимости.

В дверь стучат, и я едва не роняю фотографию. Тихонько поставив ее на место, как будто даже это можно услышать снаружи, я на цыпочках подхожу к лестнице. Внизу сквозь стекло виден неясный силуэт. Опять настойчивый стук, и женский голос окликает:

– Сара, вы здесь, дорогая?

Узнать его мне не удается, как я ни стараюсь. Точно не констебль Краун или детектив-сержант Нур – они бы не сказали «дорогая». А вот Сэм Новак из программы поддержки могла бы использовать подобное обращение. Кого я не впускаю – просто незваную гостью, как мне хочется думать, или официальное должностное лицо из полиции, со всеми вытекающими отсюда последствиями? Я решаю положиться на судьбу и начинаю очень медленно спускаться по лестнице. Если незнакомка уйдет прежде, чем я доберусь до холла, так тому и быть. Я сделала все, что могла.

Однако та терпеливо ждет. Увидев мой силуэт через стекло, она с облегчением произносит:

– А, вот и вы, дорогая.

С опаской приоткрыв дверь, я вижу на пороге молодую женщину с каштановыми волосами до плеч и россыпью веснушек, с сочувственно наклоненной головой.

– Здравствуйте, Сара, милая. Как вы?

Гостья говорит так, будто мы знакомы, и протягивает мне магазинный торт в открытой картонной коробке. Морковный, с толстым слоем глазури – один из моих любимых. Значит, правда меня знает или просто случайное совпадение? Голоса я так и не могу припомнить.

– Просто невозможно поверить – я хочу сказать, здесь, у нас, и такое. Я очень-очень вам соболезную! Ваша сестра была чудесной женщиной, прекрасным человеком, ведь правда же?

Я киваю. Да, наверное. Мой взгляд падает на торт. Ужасно большой – как я его весь съем? Гостья, похоже, заметив мое замешательство, продолжает:

– Довольно глупо с моей стороны, да? Я про торт. Просто не знала, как было бы уместно выразить свое сочувствие. Давайте я занесу его внутрь, у вас руки поранены.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, она берет у меня коробку и проскальзывает в коридор.

– Сюда, милая?

Слабый след от кровавого отпечатка моей ладони на стене нельзя не заметить, однако незнакомка молча проходит в кухню, где сильно пахнет отбеливателем, и опускает торт на кухонную стойку.

– У вас чудесный вид на сад! – говорит гостья, выглядывая в окно. Там, за розами, в глубине стоят высокие деревья и одиноко качаются качели на ветру. – Эти дома строились с умом, в расчете на семью, правда? Такой простор. Не то что новые, которые сейчас лепят один на другой возле участка Моррисонов. Там кошке повернуться негде, а уж детям побегать вообще места нет. А как, вы думаете, он попал внутрь?

Внезапная смена темы повергает меня в шок. Женщина поворачивается ко мне, и я замечаю, что ее взгляд падает на пол, на едва видимые очертания пятна от крови Джоанны, на место, где она умерла.

– Это случилось здесь? Ох, милая, как вы только держитесь?

В горле у меня першит. Я откашливаюсь.

– Простите, я вас не знаю. У меня в голове сейчас…

– Конечно-конечно, дорогая, не извиняйтесь, – обрывает она меня. – Я Лиза, ваша соседка, из дома тридцать два, прямо по дороге. Мы все просто в ужасе – так близко от нас… Давайте-ка я заварю вам чашку чаю, милая, на вас лица нет.

Она начинает хлопотать с чайником, открывает и закрывает дверцы шкафчиков, а я думаю – наверное, это одна из тех соседок, которых показывали в новостях. Удивительно, как уверенно она ведет себя на незнакомой кухне, как быстро все находит – молоко, чайные пакетики, ложки… Понятно, уже бывала здесь, когда заходила к Джоанне.

Не умолкая ни на секунду, Лиза отрезает мне порядочный кусок. Торт отличный – совсем не сухой, с толстым слоем глазури, а это всегда самое вкусное. Мы устраиваемся в гостиной; я слежу только, чтобы гостья не села на место Джоанны. В болтовне то и дело проскальзывают вопросы, на которые я стараюсь отвечать – неудобно отмалчиваться, когда к тебе так добры. После чая и торта я чувствую себя гораздо лучше.

– У полиции есть какие-то зацепки? Страшно даже подумать, что убийца еще где-то рядом. У нас ведь дети как-никак.

Я качаю головой:

– Мне они ничего не говорят.

– Вас ведь они тоже забирали… – Фраза многозначительно повисает в воздухе, потом Лиза отрезает мне еще кусочек торта. – Просто чтобы поровнее было, милая.

– М-м… – не знаю я, что ответить.