Драко наносит ответный удар - Al Azar

Раздался стон — Дамблдор схватился за голову.

— Не может быть, — просипел он. Альбус начал раскачиваться, повторяя: — Не может быть, не может быть…

Пока он это делал, слово взял адвокат. Фелпс указал суду на то, что Альбус Дамблдор, обвиняя Гарри Поттера и Драко Малфоя, искренне заблуждался, и поэтому заслуживает снисхождения.

— Что вы понимаете под снисхождением? — спросил прокурор Хьюз. Он внезапно активизировался.

— Предлагаю… — адвокат взглянул на Дамблдора, который по-прежнему находился в прострации. — От лица своего клиента прошу прекратить судебный процесс за отсутствием состава преступления, — бойко отбарабанил Фелпс.

Огден скривился, как будто у него болели зубы, а Амелия истерически расхохоталась.

— Об этом не может быть и речи, — отрезал прокурор. — В ходе процесса всплыли новые факты, и это не простые нарушения, а преступления, которые нужно дополнительно расследовать. Эпизодов слишком много, чтобы торопиться с вынесением приговора. Начиная от обвинения в том, что Альбус Дамблдор косвенно побуждал сотрудников Министерства к растратам, кончая новыми фактами о его участии в катастрофе на Турнире Трех Волшебников. Максимум, на что вы можете рассчитывать — Альбус Дамблдор будет дожидаться следующего заседания не в Азкабане, а в Мунго.

— Мой клиент уже высказал свое нежелание отправляться в больницу, — отказался адвокат.

Амелия саркастически поинтересовалась:

— И куда же он желает отправиться, если ни Азкабан, ни Мунго ему не подходят?

— Домой, — простительно проговорил Альбус, поднимая голову, и всем стало видно выражение его лица — трогательное смирение. Сейчас он выглядел просто как больной старик. — Пожалуйста!

— Давит на жалость! — взволнованно сказал Драко, сжимая кулаки.

Поттер, который уже вернулся на своё место, молча кивнул — он всё ещё не успокоился и тяжело дышал.

Тиберий посмотрел на Амелию и отвернулся. Ни первый, ни вторая не спешили высказываться. Драко не понимал причину этого молчания до той поры, пока не посмотрел на зал, полный волшебников. Для Драко сейчас присутствующие разделились на две категории: судьи, принимающие решение в деле Дамблдора, и зрители. Последние ни на что особо не влияли, разве что служили индикатором происходящего, и по ним было легко отследить, как воспримут то или иное событие другие волшебники, не попавшие сегодня в зал суда. Репортёры, которые с некоторой натяжкой могли относиться к зрителям, были, безусловно, важны, так как формировали общественное мнение, но прямо сейчас они не принимали участия в судьбе подсудимого.

А вот то, как реагировали члены Визенгамота на Альбуса, усиленно давившего на жалость, было очень важно. Сейчас многие судьи сопереживали старику, которого многие из них знали и уважали с детства. Все забыли о том, по какому поводу Дамблдор оказался на скамье подсудимых, они не могли допустить, чтобы со старым и больным волшебником обошлись так скверно. Дамблдор впервые выступал в качестве обвиняемого, и волшебники откровенно не знали, как по отношению к нему себя вести. Кто-то из них вообще считал, что судить великого волшебника — само по себе преступление.

Большинство членов Визенгамота всё же стремились поступать по закону и справедливости. Они пытались ориентироваться на реакцию официальных лиц и представителей Отдела магического правопорядка, ожидая, пока им предложат проголосовать. Желательно было получить подсказку, за что отдать свой голос, потому что было непонятно, что лучше — то ли настоять на отправке старика в больницу, то ли заключить под стражу, невзирая на былые заслуги. Не все судьи понимали, что происходит и какова должна быть процедура в таком случае, но все хотели, чтобы кто-нибудь предложил приемлемый выход из положения.

Другие же — среди них были сторонники Драко — не любили Дамблдора так сильно, что в любом случае не стали бы требовать справедливого судопроизводства, и им было плевать на его жизнь и здоровье, ведь до сих пор существовала опасность, что Дамблдор будет использовать малейшую возможность, чтобы ускользнуть и избежать наказания. Такие волшебники как раз не возражали, что на этом процессе не было порядка. Среди них в числе прочих были лорды Блэк, Слизерин и Пруэтт, а также команда Амелии Боунс. Они только приветствовали нарушения, потому что это помогало разоблачить Дамблдора.

Пока Драко пытался оценить новое соотношение сил, он не замечал, что среди тех, кого он считал своими соратниками, наметился раскол. Некоторые волшебники кидали на Малфоя откровенно недовольные, а кое-кто и разгневанные взгляды. Возможно, Драко в конце концов заметил бы это, но тут прокурор Хьюз, воспользовавшись тем, что подавлявшие его прежде коллеги-волшебники молчат, заявил:

— Обвинение предлагает удовлетворить ходатайство адвоката Фелпса и разрешить подсудимому Альбусу Дамблдору дожидаться следующего заседание суда под домашним арестом. Основанием служит преклонный возраст и ухудшившееся самочувствие. — Хьюз обратился к Тиберию: — Господин Огден, вы сами подпишете постановление или поставить вопрос на голосование?

Проигнорировав недоумевающий взгляд Амелии, Огден проговорил:

— Как Верховный чародей, я имею право самолично утвердить это постановление. Однако, для этого Альбус Дамблдор должен поклясться своей магией, что не покинет место постоянного проживания, которое указано в документах дела, и обязуется явиться на следующее заседание суда, о дате проведения которого будет объявлено дополнительно.

Оставалась слабая надежда, что Дамблдор откажется, но тот не доставил Драко и другим своим врагам такого удовольствия. Проговорив стандартную формулу клятвы, Альбус выполнил поставленное условие, после чего председательствующий приказал:

— Секретарь Честертон, подготовьте бумаги.

Через минуту подпись Огдена уже стояла на документе, и стало ясно, что Дамблдора отправляют домой. Старый паук опять всех переиграл. «Ну ничего, — думал Драко, — это ещё не конец, на следующем заседании от тебя и мокрого места не останется, уж я постараюсь!»