На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

– Ты б сам помыть успел, пока языком мотаешь, – Эркин расстилал своё одеяло. – А мыть не хочешь, к стаду иди. Малолетка!

– Ах, ты так!

Андрей кинулся на него, но Эркин поднырнул ему под ноги, и Андрей оказался в объятиях вскочившего на ноги Фредди.

– Привет! – сказал Фредди. – Как вы себя чувствуете, сэр?

– Благодарю вас, сэр, – Андрей с трудом вывернулся из хватки Фредди.

– Не кажется ли вам, сэр, – Фредди был предельно серьёзен, – что погода располагает к прогулкам?

– Так же, как и к мытью посуды, сэр, – Андрей всё-таки не выдержал и заржал.

– Джентльмены, – подал голос из-под одеяла Эркин. – Не соблаговолите ли вы убраться отсюда к… – последовала лихо закрученная конструкция. – И осчастливьте меня своим отсутствием.

– Ты смотри! – восхитился Андрей. – Запомнил.

Фредди, всё ещё смеясь, собрал посуду.

– У меня память хорошая, – подчёркнуто сонно пробормотал из-под одеяла Эркин.

Андрей накинул куртку и пошёл к стаду.

Когда Фредди вернулся к костру, Эркин уже спал, а от стада слышалось лёгкое посвистывание. Фредди сложил посуду, развернул своё одеяло и лёг. Ну что ж, Эркин, пожалуй, прав. Брошенные – не значит пустые. Осторожность не помешает. Кто же был тот рыжий? Жалко, Эркин его не рассмотрел. Но повезло парню: Нэтти если б знал… он живых не оставлял, и умирать Эркину пришлось бы долго. Но что же за рыжий там был? Ладно, это пока побоку. Надо будет Джонни сказать, что для сейфа другое прикрытие нужно. Сейф за баром – это все знают. Раньше бы, так чёрт с ним, а сейчас обидно. Но зачем Нэтти Изабеллу шарашил? Может, Говард его за это и подставил? Классная подстава, а Паук всегда этим славился. А с Нэтти и все тайны Говарда ушли. Хитёр старик. Одним выстрелом несколько мишеней покрывает. И не берёт его ничего. Он, похоже, и русским не по зубам. Но неужели Нэтти спал с Изабеллой и не выяснил, где у неё сейф. Стены долбил. Нужно будет как-нибудь к слову порасспросить Эркина. Жалко только, что заводится он легко, видно, не отболело ещё. Да и стерва Изабелла первостатейная. Сам её только один раз и видел, но хватило надолго…

…Нарядная толпа, прогуливаясь, крутится по залу, убранному цветами, в свечах и зеркалах. Женщины в длинных платьях, в сиянии бриллиантов, мужчины в смокингах, лаковых туфлях. Негромкие разговоры, мелодичный смех. И они с Джонни в этой толпе. Дома он, оглядев себя, остался доволен, но сейчас… Проходя мимо зеркала, он бросает короткий боковой взгляд и невольно хмурится. Ковбой – он и в смокинге ковбой.

– Спокойно, Фредди, – быстрый шёпот Джонни, – ты на уровне.

Кто на уровне, так это Джонни. Будто и родился в смокинге, и не спал у костра, и не вкалывал по-простому. Как всегда, улыбчивый, приветливый. Знает всех, все знают его. Он рядом с Джонни… даже не вахлак аризонский, ещё хуже.

– О, Джонни! – щебечет белокурая красавица с крупными изумрудами на всех, куда только можно прилепить или навесить, местах. – Вы совсем забыли нас. Нехорошо!

– Виновен, – склоняет голову Джонни, – но надеюсь заслужить прощение.

– Ах, Джонни, ну, конечно. Но… – она шутливо грозит ему пальцем, – вам придётся постараться.

Джонатан ловко перехватывает грозящую руку, целует, и блондинка исчезает в толпе.

– Пойдёшь? – тихо спрашивает он Джонни.

– Обойдётся Паласом. Проиграю её борову ей на побрякушки.

– Проиграешь что?

– То, что выиграю у другого. Разница мне, – улыбается Джонни.

И тут он заметил её. Высокая, стройная, в длинном обтягивающем платье, красного, винно-красного, нет, кроваво-красного цвета, она бросалась в глаза. И платьем, которое переливалось всеми оттенками крови от свежепролитой до запёкшейся. И подтянутой, стройной, но не тощей, очень… привлекательной фигурой. И сложной высокой причёской. И некрупными, но удивительной чистоты бриллиантами. В ушах, на шее, на пальцах, в волосах. Он тогда плохо, да что там, совсем не разбирался в камнях. Это потом уже Ларри учил его, а старик Левине сидел рядом в своём клетчатом пледе и, покачиваясь, с улыбкой следил за уроком. Но тогда он не понял, а почувствовал, что перед ним истинное богатство. Все остальные здесь – дешёвка. Она была красива. Весьма и даже очень. Держа в руке бокал с шампанским, она болтала с тремя мужчинами. Одного он узнал. Ему пришлось как-то прикрывать его в перестрелке. Тогда тот был в простой куртке докера. И дело было простое. Ссора в кабаке. Его задача – отстреливать преследователей. Но тот, в общем, управился сам. Неплохой стрелок. Двух других её собеседников он не знал. Один из них похож на неё. Брат, что ли?

– Это Изабелла Говард, – шёпот Джонни. – Заминировано.

Ещё бы! С Говардом и дружить, и враждовать опасно. И не знаешь, что хуже.

– Дочка?

– Да. Потом расскажу.

Ого! Значит, действительно опасно. Джонни взял с подноса проходящего мимо официанта два бокала, улыбнулся:

– Выпьем, Фредди. За сроки!

– Какие? – не понял он.

– Не отбытые, Фредди. Этот зал набит не отбытыми сроками, не вынесенными приговорами и не проведёнными следствиями. Мы с тобой тут кроткие ангелы, невинные овечки.

– Тогда что мы здесь делаем?

– Веселимся. Всем надо отдохнуть от работы. Надо, чтобы ты увидел их, а они тебя. Чтоб не перепутать. Здесь все свои, Фредди.

Он молча кивает. Сказано вполне достаточно, чтобы рвать когти. Если его заметут с этой компанией… Дружески шутливые разговоры, улыбки, непристойные анекдоты без единого неприличного слова, двусмысленные комплименты… Он старательно копировал Джонни. Улыбался, раскланивался, вёл, не представляясь, какие-то необязательные пустые разговоры. И опять столкнулся с Изабеллой. И она посмотрела на него. Её голубые, умело подчёркнутые глаза с насмешливым бесстыдством раздели его догола и… отвергли. Такого унижения ему ещё не приходилось испытывать. Она шла прямо на него, как на пустое место, вызывающе демонстрируя обтянутое тонкой бархатистой тканью холёное тело. Он вежливо, из всех сил сохраняя самообладание, посторонился. Она прошла мимо, обдав его терпким незнакомым запахом, ослепив своими бриллиантами. Он поглядел ей вслед. Узкий разрез глухого спереди платья открывал её спину почти до поясницы. И почти соприкасался с ним разрез на длинной юбке. Он мысленно усмехнулся: «Шлюха – она везде шлюха», – в самых убогих салунах Аризоны дешёвые проститутки тоже разрезали свои узкие по моде юбки. Чтоб не раздеваться на работе.

– Малютка Изабелла, – морщинистый толстяк рядом с ним восхищённо причмокнул ей вслед. – Она прелестна! Не правда ли?

– О да, – вежливо кивнул он.

– К сожалению, мир молодеет, а мы стареем, – толстяк посмотрел на Джонатана. – Из всех радостей мира