Огненный крест - Диана Гэблдон

то уже никогда не буду целостной, но у меня все равно останется мое призвание. Одно время, — продолжила она так тихо, что Брианне пришлось напрячь слух, — сразу после возвращения… пока ты не появилась… у меня больше ничего и не было.

Клэр раскрошила сухую душицу в ступку и взяла пестик. Снаружи послышался звук шагов и голос Джейми, дружелюбно распекавший курицу.

Брианна задумалась. А она сама? Разве ей мало любви к Роджеру, к Джемми? Ее вдруг охватил ужас — а что, если и правда… Она быстро заговорила, не дав мысли определиться в слова:

— А папа?

— Что?

— Он знает свое предназначение?

Клэр остановилась; стихло звяканье пестика.

— О да. Он знает.

— Быть лендлордом? Так это у вас называется?

Мать помедлила.

— Нет. — Она взяла пестик и снова принялась толочь. Комнату наполнил запах душицы, словно ладан. — Быть мужчиной — и это не пустяк.

Глава 79

Мне одиноко

Брианна закрыла книгу со смешанным чувством облегчения и тревоги. Когда Джейми подал идею обучать грамоте девочек с Риджа, она не стала возражать. На пару часов хижина наполнялась веселыми голосами, да и Джемми обожал внимание маленьких мамочек.

С другой стороны, она не была учителем по призванию и всегда радовалась концу урока. Впрочем, радость тут же сменялась напряжением. Большинство девочек приходили сами либо их приводили сестры. Энн и Кейт Хендерсон, живших в паре миль, сопровождал старший брат Обадия.

Трудно сказать, когда и как это началось. Пожалуй, с самого первого дня: он посмотрел ей в глаза, слегка улыбнулся, задержав взгляд дольше обычного, затем погладил сестренок по голове и оставил их на ее попечение. Вроде бы и придраться не к чему, и все же…

Откровенно говоря, от Обадии Хендерсона ее пробирал мороз по коже. Это был высокий парень лет двадцати, физически развитый, довольно привлекательный брюнет. Однако в углах рта, в глубоко посаженных глазах таился намек на звериную жестокость. И от его взгляда становилось не по себе.

Брианне ужасно не хотелось выходить во двор в конце урока. Девочки разбегутся, шурша юбками и хихикая, а он будет ждать, прислонившись к дереву или сидя на краю колодца, — а однажды даже развалился на скамейке прямо у двери.

Постоянное чувство напряжения и неуверенности действовало на нервы. Да еще эта его мерзкая ухмылка, чуть ли не подмигивание, словно он знал о ней какую-то гадость, но обещает молчать — пока…

В какой-то момент Брианна с некоторой долей иронии поняла: отчасти в этом ощущении дискомфорта виноват и Роджер, ведь из-за него она привыкла каким-то внутренним чутьем слышать вещи, которые не произносились вслух.

А Обадия ничего такого не говорил, никаких непристойных предложений не делал. Что ж теперь — запретить ему смотреть? Глупо. А еще глупее то, что из-за такой ерунды ее прошибал пот и сердце выскакивало из груди.

Собравшись с духом, Брианна открыла дверь, вышла и огляделась. Его нигде не было. Ни у колодца, ни возле дерева, ни на скамейке… Нигде.

Энн и Кейт, не задерживаясь, побежали домой в компании Джейн Кемерон, держась за руки.

— Энни! — позвала Брианна. — А где твой брат?

Энни полуобернулась, взмахнув косичками.

— Он ушел в Салем, мисс. Сегодня мы ужинаем у Джейн!

Не дожидаясь ответа, девочки ускакали прочь, как три веселых мячика.

Напряжение постепенно спало. Расслабив шею и плечи, Брианна медленно выдохнула. Некоторое время она стояла в прострации, затем очнулась и поправила смятый передник. Джемми спал, убаюканный песенкой про алфавит, так что есть время сбегать к роднику за пахтой. Роджер любил печенье из пахты; можно приготовить на ужин с ветчиной.

В кладовой при роднике было темно и прохладно; приятно освежал и успокаивал звук бегущей воды. Брианна обожала сюда ходить. Дождавшись, пока глаза привыкнут к темноте, она любовалась зелеными водорослями, струящимися по течению. Джейми как-то упомянул, что в кладовой обосновалась семья летучих мышей, — и правда, вот они, четыре крошечных комочка, висят в самом темном углу, аккуратные, как долма, завернутая в виноградные листья. Брианна улыбнулась, но тут сердце кольнула легкая горечь: долму они ели с Роджером в Бостоне, в греческом ресторане. Это их общее воспоминание о прошлом, которое можно было бы разделить. Однако если рассказать ему сейчас, он улыбнется в ответ одними губами — и воспоминание останется неразделенным.

Брианна медленно вышла из кладовой с ведерком пахты в одной руке и головкой сыра в другой. На полдник можно приготовить сырный омлет: быстро и Джемми любит. Возьмет ложку, растерзает свою «добычу» и жадно запихнет в рот обеими руками. Грязнуля, зато ест сам — это уже прогресс.

Подняв голову, Брианна замерла, и улыбка сползла с ее лица — на скамейке сидел Обадия Хендерсон.

— Что ты тут делаешь? — воскликнула она резко, и в ее голосе ясно слышался испуг. — Девочки сказали, что ты уехал в Салем.

— А я вернулся. — Он встал и шагнул вперед; на губах играла та самая противная ухмылка.

Брианна подавила инстинктивное желание отступить. Черт возьми, это ее дом!

— Девочки уже ушли, — сказала она как можно более спокойным тоном. — Они у Кэмеронов.

С бьющимся сердцем Бри нагнулась, чтобы поставить ведро на крыльцо, и тут же почувствовала тяжелую руку пониже спины.

Она замерла.

Он не двигался, не пытался ее погладить или стиснуть, но вес его руки давил на нее, словно дохлая змея. Брианна резко выпрямилась и отступила. Пусть думает что хочет — она уже напугана, глупо это скрывать.

— Я принес тебе кой-чего из Салема.

Улыбка совсем не вязалась с холодным взглядом.

— Мне не нужно, — твердо ответила она. — Спасибо, конечно, но не надо. Ты не… моему мужу это не понравится.

— А он и не узнает.

Обадия шагнул вперед. Брианна отступила, и ухмылка стала шире.

— Я слыхал, твоего мужа частенько не бывает дома, — тихо сказал он. — Одиноко тебе небось.

Большая ладонь потянулась к ее щеке, но тут в воздухе что-то просвистело, раздался странный звук, и лицо Обадии побледнело, а глаза расширились от ужаса.

Брианна уставилась на него, все еще не понимая, что произошло. Обадия перевел взгляд на протянутую руку, и только тут она заметила ножик, торчащий из предплечья, и красное пятно, расплывающееся на рубашке.

— Ступай прочь.

Голос Джейми звучал глухо, но отчетливо. Он вышел из-за деревьев, не сводя крайне недружелюбного взгляда с Хендерсона, в три шага оказался рядом и вытащил нож. Обадия издал странный горловой звук, словно раненое животное, жалкое и напуганное.

— Уходи, — повторил Джейми. — И чтоб я больше тебя не видел.

Кровь текла по руке Обадии, капая с пальцев. Несколько капель упали в ведерко с пахтой и расплылись красным на