Печать Владимира. Сокровища Византии - Елена Арсеньева

Артемий препоручил слошадь конюху и прервал вежливую речь слуги, бросившегося к нему, чтобы сказать, что хозяина нет дома:

– Я пришел, чтобы повидаться не с ним, а с тобой. Тебя кличут Михеем, не так ли?

– Да, благородный боярин, но…

– Михей, ты должен ответить на мои вопросы. Это в интересах твоего хозяина. Ты можешь помочь распутать дело, которое доверил мне князь Владимир. Вчера ты подал кубок медовухи молодому послушнику, который хотел поговорить со мной.

– Но я не сделал ничего плохого! – залепетал старый слуга. – Послушник хотел пить, и хозяин приказал…

– Ты правильно поступил, выполнив его приказ. Я просто хочу, чтобы ты сказал, кто наполнил кубок и кто преподнес его послушнику – ты или хозяин лично.

– Я не помню…

Старик озадаченно почесал в затылке.

– В толпилось много народу. Боярышне стало плохо, и девки суетились около лестницы, которая ведет в ее покои…

– Ты должен вспомнить в деталях все, что происходило. Это очень важно.

– Я попытаюсь… Я пошел к бочке, чтобы наполнить кувшин. Потом я принес кубок и налил в него свежую медовуху. Я помню, что в тот момент Олег вышел вместе со служанками. Он помогал им нести боярышню, лишившуюся чувств. Но с ними он не поднимался. Хотя он княжеский брат и жених, он не имеет права входить в покои боярышни. Мой хозяин очень строг на этот счет. Князь остался с новыми гостями, с дружинником из твоей свиты и послушником. Что касается боярина Прокопа, он встретил их у входа. Он взял у меня кубок и поднес его монаху. Ах, да! Олег тоже из него пил.

– Как?

– Он очень волновался за боярышню. Наверняка поэтому и почувствовал жажду. Послушник ждал за дверью. Прямо перед тем, как мой хозяин вышел с кубком, Олег взял из рук боярина Прокопа кубок и сделал несколько глотков. Тогда я снова наполнил кубок до краев, и хозяин вышел и дал его послушнику.

Артемий нахмурился. Увидев, что дружинник чем-то озадачен, старик испугался.

– Случилось что-то плохое? – встревоженно спросил он.

– Ничего такого, за что ты должен себя упрекать. Иди с миром, Михей. Об остальном я поговорю с твоим хозяином, когда он вернется.

Старый слуга направился к дому. Дознаватель выбрал укромное местечко у палисада, окружавшего сад, и удобно устроился на траве под гигантским дубом, чтобы спокойно поразмыслить до того, как вернутся охотники. Если яд был подсыпан в кубок, предназначавшийся послушнику, то у обоих бояр была возможность совершить это злодеяние. Однако не следовало отбрасывать версию об отравлении в монастыре, до отъезда Макара в город. Молодой послушник хотел встретиться с дружинником, чтобы «исповедоваться, хотя у него не было грехов». Вне всякого сомнения, Макар вспомнил о какой-то детали, которая вдруг показалась ему важной. Или же он узнал нечто новое об убийстве и хотел сообщить об этом Артемию.

Дознаватель был уверен только в одном: то, о чем собирался сообщить послушник, показалось убийце настолько опасным, что он устранил Макара. В монастыре травы использовали не только травник и повара. Большинство братьев обладали более или менее серьезными знаниями о травах, поскольку часто гуляли по лесу. Но в таком случае придется предположить, что в предыдущем преступлении замешан один из монахов. Однако надо было признать, что в данной версии Артемий не мог найти мотива…

А вот когда дознаватель думал об Олеге или даже о Прокопе, мотив был ясен, хотя мужчины могли руководствоваться разными мотивами. Что касается старого боярина, можно было предположить, что речь шла либо об отвратительном преступлении, либо о сообщничестве с Олегом. Олег вполне мог украсть роковую траву во время посещения Каллистраты. Но Прокоп? Знахарка утверждала, что никогда не принимала Прокопа у себя. Если Прокоп был единственным виновным, то он должен был следовать за Олегом и воспользоваться удобным моментом, чтобы украсть траву. Надо будет его умело расспросить. Правда, тот факт, что Макар не остерегался ни монахов, ни знатных жителей города, еще ни о чем не говорил. Он мог не знать убийцу лично, но благодаря своему открытию позволить Артемию установить его.

Так размышлял дружинник. Но тут его внимание привлекло окно терема. Дознавателю показалось, что за тонкой пленкой бычьего пузыря, натянутого на раму, он различил чье-то лицо. Эта часть дома, занимавшая меньшую площадь, чем первый этаж, была отдана женщинам. Зная, что Подлипа, как любая другая девушка, живущая под крышей отцовского дома, не может принять его в отсутствие хозяина, Артемий все же подумал, что если ему немного повезет и он проявит смекалку, то сумеет поговорить с ней до приезда остальных. Он быстро снял плащ и аккуратно положил его на траву. Потом, схватившись за нижнюю ветвь векового дерева, стал взбираться наверх, стараясь приблизиться к окну, которое, как он полагал, было окном опочивальни Подлипы.

Добравшись до уровня терема, Артемий ступил на широкую горизонтальную ветвь, простиравшуюся к дому, остановился в нескольких локтях от окна и внимательно огляделся. Он никого не увидел, но все же был убежден, что за окном находилась опочивальня боярышни. Это было самое очаровательное и богато украшенное окно дома: резные наличники, узорчатые ставни с изображением птиц и цветов. Краски лишь слегка выцвели под лучами солнца и дождями, а значит, эту часть терема недавно обновляли, чтобы доставить удовольствие единственной дочери Прокопа.

Раздумывая, к какой уловке прибегнуть, чтобы убедить юную боярышню подойти к окну, Артемий неожиданно заметил у своей правой руки букву П, вырезанную острым ножом на коре дерева, и не смог сдержать улыбки. Значит, именно так пылкий Олег встречался с возлюбленной! На огромный дуб было довольно легко влезть, и Олег, вероятно, проделывал это упражнение много раз. Ожидая, когда Подлипа появится в окне, молодой князь вырезал первую букву имени зазнобы. Влюбленные должны были наслаждаться ночными свиданиями в строжайшей тайне. Если верить Митьку, даже служанка Подлипы ничего о них не знала. Но это было и понятно: Прокоп требовал, чтобы ритуал визитов до замужества дочери неукоснительно соблюдался, несмотря на таинственность, которой окружил себя Олег. Молодые люди могли свободно выражать свои чувства в присутствии отца, но едва байстрюк откланивался, прощаясь с Прокопом, боярышня поднималась в свои покои. «Несомненно, нисколько не возражая», – думал Артемий. Теперь-то он знал причину такой покорности!

Уверенный, что боярышня, хотя и невидимая, продолжает следить за ним, дознаватель тихо сказал:

– Олег! Не стоит подниматься, ее здесь нет!

И тут же оконная рама слегка сдвинулась и в узком проеме показалась белокурая головка с длинными височными украшениями. Не теряя времени, Артемий произнес вполголоса:

– Боярышня, мне необходимо поговорить с тобой о брате князя. Речь идет о вашем счастье.

Подлипа наклонилась и, не увидев князя, немного отступила. Однако упоминание Олега возымело действие. Немного поколебавшись, она вернулась к окну.

– Изволь выслушать меня, боярышня. Возможно, Олег причастен к тяжкому преступлению. Князь Владимир послал меня сюда, чтобы я распутал дело. Ты можешь помочь и мне, и своему жениху, если честно ответишь на мои вопросы. Я должен знать о планах Олега.