Коренной перелом - Александр Харников

А вы, товарищ Шашмурин, продолжайте вашу работу по совершенствованию существующих танков и боевых машин и приступайте к разработке следующей модели, на этот раз уже со 122-миллиметровой танковой пушкой с двухплоскостной стабилизацией, автоматом заряжания и сгораемыми гильзами. Товарищ Грабин обещал дать нам ее к сентябрю. Надеюсь, что вы и на этот раз оправдаете доверие нашей партии и правительства.

24 июня 1942 года. Узбекская ССР. Поселок Вревский Янгиюльского района Ташкентской области. Штаб 2-го Польского корпуса

Операция по разоружению войск генерала Андерса и аресту лиц, подозреваемых в сотрудничестве с немцами, прошла успешно. План, разработанный в ведомстве Лаврентия Павловича Берии при участии Нины Викторовны Антоновой, был изощренным и учитывал некоторые специфические моменты польского национального менталитета.

Все началось с того, что накануне, 23 июня из политотдела штаба Среднеазиатского военного округа, располагавшегося в Ташкенте, в штаб 2-го Польского корпуса пришел пакет, в котором находилось две сотни бесплатных билетов на вечерний показ оперетты Кальмана «Фиалка Монмартра», который в столицу Советского Узбекистана привез гастролировавший по Средней Азии Московский театр оперетты. В приложенном к билетам письме говорилось, что за три часа до начала спектакля к штабу корпуса подадут пассажирские автобусы, которые отвезут в Ташкент панов офицеров, а потом, после спектакля, отвезут их назад.

Естественно, что распределение билетов среди офицерского состава корпуса превратилось в склоку, сопровождаемую взаимными оскорблениями и чуть ли не мордобоем. Кончилось все тем, что возможность отправиться в Ташкент и посмотреть оперетту получили те из офицеров корпуса, кто считался наиболее приближенным к генералу Андерсу. Все остальные, кто оказался обойденным, затаили лютую злобу на «холопов Андерса». Они и многие из унтер-офицеров и солдат решили утешить себя народным польским средством – напиться до безобразия, благо накануне всему личному составу корпуса выдали денежное довольствие.

Именно на такое развитие событий и рассчитывало руководство операцией по разоружению воинства генерала Андерса. Посмотрев оперетту, польские офицеры после окончания спектакля посидели еще часик-другой в театральном буфете, после чего разместились в терпеливо ждавших их на стоянке перед театром автобусах. Для генерала Андерса и офицеров его штаба подали несколько «эмок». Так, вкусив все прелести культурной программы, веселые и изрядно пьяные «паны официеры» отправились к месту дислокации корпуса.

Но по пути их ждала непредвиденная остановка. Где-то на полдороге все машины и автобусы, как по команде, остановились на шоссе. Водители дружно выскочили из кабин и сгинули в чернильной мгле среднеазиатской ночи. Впрочем, уже через минуту стало светло, как днем, потому что автобусы и машины с польскими офицерами, неподвижно застывшие на шоссе, осветили десятки фар и прожекторов.

– Всем офицерам Второго Польского корпуса, – откуда-то сбоку по-польски произнес усиленный громкоговорителем мужской голос, – предлагаю вести себя спокойно, не сопротивляться и выйти из машин и автобусов и сдать оружие. В этом случае всем, кто выполнит наши требования, гарантируется жизнь. А в случае непричастности к преступным связям командования корпуса с нацистами, еще и свобода, а также возможность бороться с германскими фашистами с оружием в руках.

– Пся крев! – воскликнул генерал Андерс, хватаясь за кобуру. Но из машины вылезать не стал, послав на разведку своего адъютанта. Тот с пистолетом в руках выскочил из «эмки» и пытался разобраться – кто посмел остановить их на дороге и нагло требует разоружиться. Выстрела генерал не услышал. Адъютант неожиданно охнул, выронил пистолет, согнулся и упал рядом с дверцей «эмки».

– Предупреждаю, – раздался все тот же голос из громкоговорителя, – что любая попытка сопротивления будет пресекаться самым решительным образом.

В подтверждение сказанных слов откуда-то сбоку на освещенное фарами и прожекторами место выкатилось несколько бронеавтомобилей БА-10. Их башни были повернуты в сторону стоявших на шоссе автобусов.

Увидев бронемашины, многие из польских офицеров моментально протрезвели. Бросаться с пистолетами – а другого оружия у них не было – на броневики – это явное самоубийство. Отчаянно ругаясь, они стали выбираться из автобусов, расстегивать кобуры и складывать свое оружие на обочине шоссе. Спереди и сзади стоявших автобусов появились вооруженные автоматами солдаты, которые моментально взяли польских офицеров на прицел.

– Всем следовать вперед, в сторону головной машины, – снова раздался тот же голос, – там вас осмотрят и проверят документы. Генералу Андерсу оставаться в своей машине. Вами займутся в последнюю очередь.

Офицеры обреченно побрели в указанном им направлении. Они осторожно обходили лежавший на дороге труп адъютанта командующего и, подняв руки вверх, покорно давали себя обыскать солдатам с васильковыми фуражками. Когда все польские офицеры были досмотрены и усажены в подъехавшие к ним автобусы, внутри которых уже находились конвоиры, к «эмке», в которой сидел мрачно нахохлившийся генерал Адерс подошел майор НКВД, который на чистом польском языке сказал ему: «Proszę cię, panie generale, za mną…»

…В отсутствие высокого начальства солдаты и офицеры польского корпуса закатили в казармах и штабных помещениях грандиозную пьянку. Деньги у них были, а в местные магазины накануне завезли много вина и водки. Хлебнули спиртного и часовые, охранявшие склады и периметр территории корпуса. К утру многие их них откровенно дрыхли на своих постах, держа в одной руке винтовку с примкнутым штыком, а в другой руке – бутылку с недопитым вином. Поэтому для бойцов ОСНАЗа НКВД оказалось довольно простой задачей подобраться к часовым и аккуратно их обезвредить до того, как они успели поднять тревогу.

Разоружив часовых – к счастью, оружие в ход пускать не понадобилось, бойцы НКВД незаметно пробрались в казармы, так же бесшумно сняв спящих крепким алкогольным сном дневальных. Вооруженные автоматами и ручными пулеметами группы блокировали оружейные комнаты и хранилища боеприпасов и арттехвооружения.

Когда все намеченные к захвату объекты были взяты под контроль, подполковник, командовавший операцией, досрочно объявил «подъем» всему личному составу корпуса. Ошарашенных и еще не проспавшихся солдат и офицеров выгнали на плац, ярко освещенный прожекторами. Там к ним обратился подполковник Зигмунд Берлинг.

– Жолнежи, официеры, поляки, братья, – сказал он, – ваше командование продало вас с потрохами швабам. Да-да, именно так, – подполковник повысил голос, чтобы перебить ропот, поднявшийся среди сбившихся в толпу польских солдат и офицеров.

– Генерал Андерс встречался с эмиссаром палача Польши, рейхсфюрера СС Гиммлера. За обещанное ему место генерал-губернатора Польши этот пшеклентый иуда согласился в Ираке, куда в ближайшее время должен был быть выведен корпус, поднять мятеж против британцев и, захватив нефтепромыслы, передать их в целости и сохранности наступающим германцам.

– Не может быть! Все это враки! – раздались негодующие выкрики из толпы поляков.