Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура! - Гарри Гаррисон

Саппер Кукурузник из племени онейда, народа ирокезов, начальник смены землекопов в туннеле, верный друг. Он представлял собою почти семь футов обтянутых медной кожей костей, сухожилий и мускулов, черноволосый, черноглазый, не скорый на гнев, но во гневе превращавшийся в неумолимую колесницу справедливости с кулаками, огромными, как вирджинский окорок, и тяжелыми, как гранит. Золотое кольцо с подвеской из лосиного зуба свисало с его правого уха, и сейчас он крутил его пальцами, значит, думал – он всегда крутил его, когда ему нужно было сосредоточиться. Кручение подвешенного на ниточке лосиного зуба, согласно рецептам какой-то тайной магии, свивало мысли в пригодную для работы связку; когда они как следует притирались друг к другу и становились легко управляемыми, возникал результат.

– Вы скроили всю операцию очень точно, капитан.

– К этому заключению я пришел самостоятельно, Саппер. У тебя есть какие-то причины думать, что я с ним поспешил?

– Никаких – за исключением того, что у вас нет ни малейшего упреждения, ни малейшего люфта в расписании на случай чего-то непредвиденного, – а я могу напомнить вам, что непредвиденное туннельщики всегда должны брать в расчет. Туннельные секции – на местах, герметизирующий стыки раствор – заливается, все так хорошо, как только может быть. Последние пять секций еще заполнены водой, поскольку нужно несколько часов, чтобы загерметизировать сочленения. Как вы и приказали. Хотите, я позвоню и велю начать откачку?

– Ни в коем случае. Нам нужно столько времени, сколько необходимо для застывания раствора, и ни секундой меньше. Удостоверься только, что все готово к работе. Теперь, как насчет транспорта на станции?

– Геликоптер Королевских ВВС уже там, заправлен, стоит наготове. Так же как и «Веллингтон» в Гандере. Они протащат вас через что угодно, пока Великий Дух осыпает вас своими благодеяниями. Однако существует вероятность, что Он осыплет вас не только благодеяниями. В Атлантике циклон – ветер девять баллов и снег. Движется к Ньюфаундленду и, похоже, сулит массу больших неприятностей.

– Я буду там раньше.

– Я выпью за это. – И, будучи надежным человеком не только на словах, он извлек из стоящего под сиденьем кейса еще две бутылки пива «Ситтинг Булл».[6]

Постоянно наращивая скорость, поезд мчался в глубину темного туннеля на дне Атлантики, повторяя под морем тот путь, который «Боадицея» недавно проделала над ним. Но здесь, вдали от непогоды и капризов ветров и волн, на дороге, выглаженной бесчисленными техническими ухищрениями человека, могла быть достигнута скорость, о которой там, на поверхности океана, не приходилось и мечтать. Через несколько минут поезд летел в грохочущей темноте со скоростью, вдвое превышавшей ту, которая была доступна снаружи, так что еще какие-то две бутылки пива, каких-то два часа пути, дружеский обед из говядины с картофелем, приготовленный на импровизированной кухне – паяльная лампа и железная кружка, – и они начали сбрасывать скорость перед конечной остановкой.

Она была и впрямь конечной – машинист, зная об экстренности ситуации и всей душой стремясь помочь, затормозил так, что передние колеса лишь нескольких дюймов не добрали до конца колеи. В считанные секунды Вашингтон и Саппер спрыгнули вниз и влезли в электрофургон, чтобы уже на нем проделать короткое путешествие в рабочую зону. Размытые пятна огней замелькали у них над головами, а спереди стремительно надвигался герметичный конец туннеля.

– Лучше надеть эти сапоги, – сказал Саппер, протягивая пару сапог, закрывающих бедра. – Перед тем как станет сухо, станет мокро.

Фургон остановился, а Вашингтон еще натягивал сапоги; когда он спрыгнул, Саппер уже находился возле необычного устройства, стоявшего близ одной из стен туннеля. Пока он, нажимая какие-то рычаги и поглядывая на циферблаты, настраивал устройство, фургон дал задний ход и умчался прочь. Гас подошел к небольшой группе землекопов, которые тепло с ним поздоровались, и он им ответил тем же, каждого называя по имени. Саппер крикнул им, прося помощи; они подкатили машину ближе к стене туннеля и оттащили подальше толстый электрический кабель.

– Готово, капитан. Слово за вами.

– Зажигай.

Когда начальник смены переключил рубильник, тонкий луч пылающего рубинового света выхлестнул из лазера и впился в ржавую стальную панель, запиравшую конец туннеля. То, что это был не обычный свет, стало ясно, когда металл засветился, а потом начал плавиться и потек.

– Встаньте все с одной стороны, – приказал Вашингтон. – Туннель впереди тоже отрезан от океана, но все еще полон воды, находящейся под большим давлением. Когда лазер пробьет отверстие, мы получим…

Реальность опередила его слова. Интенсивный пучок когерентного света пронзил толстую сталь щита, и через мгновение струя воды в палец толщиной, шипящая, будто сотня демонов, и твердая, как стальной прут, выстрелила в глубину туннеля под таким давлением, что лишь в сотне футов от отверстия начала рассыпаться на брызги и падать. Саппер тем временем не ленился; направляемый им луч резал круг металла в верхней части щита. Громадное давление с той стороны изогнуло и выдавило твердую сталь, и столб освобожденной воды с оглушительным ревом пролетел мимо землекопов. Теперь в туннеле стало промозгло и сыро; холодная вода испарялась, поднялся густой туман, сквозь который смутно проглядывали предметы. Но пылающий луч продолжал свое дело, вырезая продолговатое отверстие в центре щита, которое было продолжено вниз, едва уровень воды начал падать. Когда он достиг средней отметки на щите, Вашингтон по радиотелефону связался со станцией Грэнд-бэнкс. Хотя до нее было не более десятой части мили, прямой разговор был невозможен; голос Вашингтона сначала шел по телефонному проводу назад в Бриджхэмптон, а затем по радио летел через океан.

– Открывайте, – приказал Вашингтон. – Вода уже достаточно низко, и все держится.

– Много работы помпам, – сказал Саппер, мрачно поглядывая на достигавшую лодыжек темную воду; нужно было откачивать ее на целых восемьдесят миль назад, до ближайшего искусственного острова, имевшего вентиляционную шахту.

– Не утонем, – таков был единственный полученный им ответ, после которого, видно, всерьез задумавшись, так ли это, он некоторое время крутил лосиный зуб на серьге. Одновременно он продолжал управляться с лазером, пока не довел отверстие до уровня хлещущей по ногам воды; коснувшись поверхности, луч окутался паром и зашипел. Только тогда отверстие стало настолько большим, чтобы в него мог пролезть человек.

– Ниже она теперь не скоро станет, – проговорил Гас, глядя, как холодная вода едва не подступает к его поясу. – Пошли.

Вплотную друг к другу они протиснулись в отверстие, с усилием преодолевая водоворот по ту сторону щита. Вашингтон вел. Через какую-то секунду они вымокли до нитки, через две секунды – промерзли до костей, но не слышно было ни единого недовольного слова. Подсвечивая себе мощными электрическими светильниками, они шли – и если и говорили, то лишь о состоянии туннеля. Стыки герметичны, фильтрация отсутствует, работа практически сделана, первая часть туннеля, в сущности, завершена. Единственным препятствием на их пути оставалось теперь только восемь футов замороженного грунта, образовавшего гигантскую пробку, которая затыкала конец туннеля и соединяла его с другой его частью. Все землекопы несли с собой лопаты, и теперь пришла пора пустить их в дело, поскольку, когда в просвет между частями туннеля накачивали жидкий грунт, частично он растекся по низу трубы и избежал замораживания. Землекопы яростно принялись за работу; руки двигались, как поршни, не произносилось ни слова – перед решительной атакой им пришлось буквально прогрызать себе путь в мокрой грязи, откидывая ее в сторону, и так до конца. На ледяной, покрытой инеем поверхности пробки лопаты не могли и следа оставить, но, когда они добрались до нее, уже слышался непрерывный скрежет; а затем – взрыв, фонтан осколков, и острие сверкающего, крутящегося бура толчком вылезло из твердой поверхности.