Дом Солнца - Иван Охлобыстин

Он открыл коробочку, вытащил одну таблетку и сунул в рот. На вкус таблетка напоминала конфету «Мечта», только растворялась значительно быстрее. Поначалу Санька не заметил никаких изменений, но потом на него внезапно напала зевота, хотя спать он совсем не хотел. Потом зевота прошла, и он понял, что это был какой-то побочный эффект. И опять ничего.

«А чего я, собственно, жду? – мысленно спрашивал себя Санька. – Разве может какая-то таблетка заставить меня забыть о потере лучшего друга, который никогда не завязывал шнурки и так меня подвел с конспектом? При таком отношении к жизни его, без всяких сомнений, ожидало безрадостное будущее, а теперь он станет Фаго… Или как там? Неважно – Великим. Да, еще он будет угрожать человечеству. Впрочем, Кузя вряд ли доведет дело до конца. Он ни одного дела еще не доводил до финала, тем более плохого. Так что… фиг с ним».

Санька отвлекся от нахлынувших на него мыслей и огляделся по сторонам. Мир явственно изменился в лучшую сторону. Или это ему показалось после пережитых ранее потрясений? Но зеленые листья стали действительно, по-настоящему зелеными, синее небо за прозрачными стенами уровня – еще более синим, а про людей и говорить нечего – такие они были интересные, эти люди.

Мимо прошла группа товарищей в шерстяных пончо и широкополых сомбреро – судя по всему, иностранцев из дружественной Латинской Америки. Туристов сопровождала красавица-экскурсовод. Она то и дело подносила к своим алым губам микрофон громкоговорителя, висящего на ленте у нее на груди, и комментировала окружающее:

– В этом парке, товарищи, космонавт Юрий Гагарин каждый Новый год выступает на детском утреннике в роли Деда Мороза. А теперь пройдемте в павильон, посвященный жемчужине современных электронных технологий – так называемому умному войлоку. Павильон находится за прудом. Большая просьба: лебедей и рыбок не кормить. Они у нас на особой диете. Просьба не нарушать их распорядок.

Саньке очень захотелось тоже послушать об «умном войлоке», тем более что время позволяло, поэтому он присоединился к туристам.

Экскурсовод провела группу мимо пруда через два арочных мостика, украшенных серебряными фигурками, изображающими популярных персонажей из мультфильма о Чебурашке и крокодиле Гене; потом сквозь лабиринт из аккуратно выстриженных в виде серпа и молота можжевеловых кустов. Наконец все оказались перед павильоном из черного мрамора.

Всю дорогу мальчик смотрел на упругие икры экскурсовода и возвышенно думал об Ане. Непонятно, почему вдруг он вспомнил о девочке, но его сердце сковала благородная печаль. Санька знал, что Аня каждый год проходила Особую медицинскую экспертизу и по всем показателям подходила, по достижении совершеннолетия, для вступления в ряды Молодых Космических Матерей. Ее родители очень гордились этим обстоятельством и после каждой экспертизы возили девочку на Байконур, чтобы она могла увидеть взлет очередного звездолета «Улей», основной задачей которого была перевозка двенадцати ежегодно избираемых красавиц на базовую станцию-инкубатор в созвездии Лебедя.

– Проходите, дорогие товарищи! – пригласила экскурсовод туристов внутрь павильона, распахнув перед ними резные створки входной двери. Группа приняла приглашение девушки и вошла в павильон.

Помещение представляло собой большое пространство, вымощенное теплой брусчаткой. Свод потолка имитировал звездное небо, в котором плавали в искусственной невесомости огромные войлочные валенки. Откуда-то звучал орган.

– Конечно, товарищи, – торжественно рассказывала девушка, – это не те валенки, которые космонавту Волкову дала с собой в полет бабушка, но это точная, хотя и значительно увеличенная их копия из термопластика. Оригинал хранится в Новой Кремлевской Оружейной палате. Вы только вдумайтесь: казалось бы, абсурд, просто смешно, но факт – пробывший полгода на орбите войлок, не изменив своей атомарной структуры, начал излучать нейтронные импульсы, проанализировав которые молодой советский ученый Капица пришел к выводу о возможности использования войлочных волокон в качестве информационных накопителей класса Ц-771! Мало того, по итогам конкурса, проведенного журналом «Техника молодежи», победителем стал, тогда еще пионер, Боря Раушенбах, который обратил внимание на способности орбитального войлока систематизировать математические исходные в цепи последовательных данных, проще говоря, войлок обнаружил способности к логическому мышлению. Через полгода была создана первая электронно-вычислительная машина «Алгол УВ», центральным процессором которой служила пятисантиметровая пластина из «умного войлока». И тогда особым решением Пленума ЦК КПСС в космос на облучение была отправлена первая партия войлока. Семьдесят тонн.

Санька получал немыслимое удовольствие от звучания бархатного меццо-сопрано девушки-экскурсовода, а его взгляд не мог оторваться от подсвеченной лампой зеленой надписи «Выход» над дверью павильона. В ней было столько тепла, столько уюта, что хотелось плакать.

От этого прекрасного переживания мальчика отвлекла вибрация «тэпа» в кармане. Санька тихо, стараясь никого не потревожить, вышел на улицу, достал телефон и поднес к уху. Это была мама.

– Малыш, ты где? – ласково спросила она.

– В парке, гуляю, – автоматически ответил он.

– Возвращайся домой, когда погуляешь, – попросила мама и объяснила: – У нас большая радость – Научный Совет одобрил папин проект. Его новую станцию запускают в производство. У нас в гостях дядя Гена с тетей Любой.

– Ладно, – согласился мальчик.

Всю дорогу домой он любовался пейзажами и удивлялся, почему никогда не обращал внимания на такую красоту. Особенно его поразил коврик для ног у дверей собственной квартиры – сквозь оранжевые пластиковые волокна явственно просвечивала надпись крупными печатными буквами «ИТК —7294». Санька осторожно переступил через коврик, вошел в квартиру и сразу услышал заразительный гогот дяди Гены. Дядя Гена был очень веселый человек и большую часть дня посвящал отнюдь не научной деятельности, а пересказу новых анекдотов. Во всяком случае, так казалось мальчику. Конечно, всех анекдотов Саньке не разрешали слушать родители, поскольку анекдоты были, что называется, не детские. Вот и сейчас, как только он вошел в большую комнату, где за праздничным столом сидели взрослые, на фразе «…и тогда он расстегнул штаны…» дядя Гена прервался и подмигнул мальчику.

– Здравствуйте дядя Гена, здравствуйте тетя Люба, – поприветствовал гостей тот.

– Сашечка, мой руки и садись за стол, – пригласила его отчего-то раскрасневшаяся мама. – Я тебе сейчас курочки и оливье положу.

– Да, он курятину очень любит, при мне на Первое мая двенадцать ножек слопал, – похвалился гостям отец и выпил рюмку водки.

– Не гони, Виталик, – укорил его дядя Гена. – Чай, не гоблины, чтобы без тоста калдырить!

– Совершенно верно, Геннадий Николаевич! – поддержала его мама и подняла свою рюмку над столом. – За научный энтузиазм! За тебя, Виталий, любимый мой!

Слово «любимый» мама произнесла как-то совсем особенно, так, что Саньке стало неудобно, словно он подглядел что-то запретное. Он поспешил выйти и направился в ванную мыть руки. В ванной мальчик с удовольствием намылил ладони душистым лавандовым мылом. Он подносил свои кисти, обвитые радужной пенкой, к лицу и долго разглядывал каждый пузырик, пока тот не лопался.