Объект насилия - Борис Седов

– Хорошо, – улыбнулась она и сразила всех элементарным вопросом, который мы все совершенно упустили из виду. – Если я буду в топике, то куда спрячу камеру?

Проклятье! И правда, куда?!!

Призвав на подмогу оператора и видеоинженера, мы решали эту проблему два с лишним часа. Ольга притащила из кельи свою сумочку и, проявив завидную щедрость, отдала ее в жертву!

– А, дырявьте! Она все равно уже старая. Давно собиралась ее поменять.

Видеоинженер, вооружившись канцелярским ножом, отверткой и суперклеем, принялся колдовать над сумочкой. Установил в ней скрытую камеру, GPRS и «Packet Video».

Никите и мне не понравилось. Оператору – тоже.

Выражаясь сквозь зубы, видеоинженер все переделал.

На сей раз не понравилось Василисе.

– Вы что, считаете, что я буду таскать эту сумку в руке? Вообще-то, она должна находиться под мышкой. – Василиса повесила сумочку на плечо, прижала локтем и принялась разгуливать по кабинету. Все с глупым видом наблюдали за ней. – Видите, в таком положении видеокамера направлена в небо. Переделайте!

На этот раз видеоинженер не стесняясь в эпитетах выражался уже не сквозь зубы.

Мы, привычные, внимания на это не обращали. Ольга стучала по клавишам.

Эйдельман неумело рисовал Василису. Никита курил.

Данила с Олегом, наверное, про себя удивлялись: «Сколько мороки из-за какой-то видеокамеры!» В десять вечера мне позвонил Котляров.

– Ну и волну же вы подняли! – довольным тоном произнес он. – В смысле, ваш НРТ. Про маньяка сегодня не говорит только немой. Сообщения о нем по всем каналам, даже по федеральным. У тебя хоть включен телевизор?

– Нет. У меня совещание. – Я скосил взгляд на видеоинженера, азартно ковырявшего в Ольгиной сумке очередную дырку для видеокамеры. – А чего там по ящику?

– Ничего интересного. Глупые домыслы, пустые советы быть осторожными. Все с вашей легкой руки называют этого выродка Нумератором. А менты рвут и мечут, что произошла утечка информации, – радостно сообщил непосредственный виновник этой утечки. Вряд ли его из-за этого мучили угрызения совести.

– Все равно не удалось бы сохранить это в тайне. – Я подумал: «Пусть менты скажут спасибо, что мы не стали расписывать эти убийства со всеми подробностями, которые знали». – Появилось что-нибудь новое?

– Если даже и появилось, разнюхать это теперь будет непросто.

– И все-таки держи меня в курсе, – на прощание попросил я. И, поставив трубку на базу, принялся наблюдать за Василисой, снова разгуливающей по кабинету с сумкой под мышкой.

На этот раз камера смотрела куда положено. Будущая звезда «Объекта насилия» могла быть довольна.

Видеоинженер мог больше не материться и отправляться домой.

Следом за ним с чувством выполненного долга могли расходиться и мы.

Роли участников «Объекта насилия» были еще раз оговорены. Коррективы – внесены. Текст обращения к маньяку, над которым весь вечер трудилась Ольга, – несколько раз прочитан и утвержден.

До первого появления Василисы в неподходящих для одиноких девчонок местах оставалось ровно сорок восемь часов.

10 июня, в пятницу, по НРТ каждые три часа давали в эфир пятиминутное обращение, записанное утром в студии «Подставы».

«ПОДСТАВА». ОБРАЩЕНИЕ К ТЕЛЕЗРИТЕЛЯМ

«…готовы сделать все от нас зависящее, чтобы остановить эту нелюдь! Но, к сожалению, в настоящее время единственное, что мы можем, это обратиться в эфире непосредственно к Нумератору.

Итак, если ты меня сейчас слушаешь, кровавая гадина, – придав симпатичной смуглой мордашке зловещее выражение, чеканит Ольга, – заруби себе на носу: наш телеканал открывает на тебя охоту; ты для нас теперь вне закона!!! Отныне на улицах Питера круглые сутки дежурят наши мобильные группы, вооруженные, кстати, не только скрытыми камерами. В любом самом неожиданном месте ты можешь встретить одну из наших актрис. И упаси тебя боже, подонок, тронуть ее хоть пальцем! Сотрем в порошок! И покажем это в прямом эфире!..

На Ольге на этот раз строгий темно – бордовый костюм, обычно находящиеся в живописном беспорядке длинные волосы туго стянуты в хвост на затылке. Плотно сдвинув коленки, вся подавшись вперед, словно собираясь укусить объектив телекамеры, ведущая примостилась на краешке жесткого дивана, весьма гармонично вписывающегося в мрачный аскетический интерьер студии.

Длинные ногти, покрытые фиолетовым лаком, ничуть не мешают Ольге лихо стучать на клавиатуре компьютера.

Единственным украшением в свете софитов блестит золотая цепочка с маленьким крестиком.

На плечи траурным покрывалом наброшена ажурная черная шаль.

…надрать твою поганую задницу!!! — плотоядно улыбается Оленька. – Ты меня понял, кровавая гадина?!!

Надеюсь, что да!!!

А еще надеюсь, – смягчив тон, обращается она уже к телезрителям, – в ближайшее время в прямом эфире дать комментарий сюжету, в котором наши ребята, прежде чем передать этого негодяя милиции, сперва сами прочистят ему мозги – и не только мозги – на виду у всего Петербурга. Круглые сутки буду теперь проводить в телестудии в ожидании этого сладкого мига.

И вы, дорогие мои, не уходите, пожалуйста, с канала Нового Российского Телевидения, оставайтесь с нами в это непростое для нашего любимого города время. Не пропустите прямые включения «Объекта насилия» – нового проекта, рассказывающего о злоключениях нашей актрисы, оказавшейся в наиболее неспокойных районах Санкт-Петербурга в не самое подходящее для прогулок время.

М-да… и правда, не самое подходящее для прогулок сейчас время, – театрально вздыхает ведущая. – Надеюсь, оно скоро закончится.

Удачи, друзья.

До скорой встречи, кровавая гадина!

* * *

После обеда позвонила Васюта.

– Зайка, у меня все нормально, – доложила она. – На рынок сходила, тряпки купила, живот продырявила.

– Больно?

– Ничуть. – Разговаривая со мной, Василиса что-то с аппетитом жевала. Я представил, как она стоит, опершись попкой о высокий табурет возле стойки. В одной руке трубка, в другой бутерброд. Возле ног, громко мурлыча, суетится котенок, предвкушает, что хозяйка сейчас барским жестом швырнет ему огрызок колбаски. – Я уже дома.

– Я понял.

– Сейчас звонил мастер, будет в восемь. Ты приедешь?

– А разве я нужен?