Князь тараканов - Владислав Михайлович Попов

и на псарне, слуг пороли, били и травили постоянно. В-третьих, болезнь отца была нервического характера, у него были припадки бешенства, которые заканчивались эпилепсией. Болезнь была наследственной, как и, возможно, тяга к жестокости. В родословной отца было много крутых нравом предков, в том числе какая-то знаменитая мучительница «Soltychiha».

Дальше «Т» попробовал сам реконструировать события на основе нашего предыдущего анализа. Видимо, однажды ночная сцена, которой маленький «Т» был свидетелем, закончилась скандалом. На плач и крик сына пришла мать. Состоялось неприятное объяснение. Няню высылают в деревню. Отец теряет власть в доме. Имение меняется на более скромное. За отсутствием привычных любовных развлечений, приступы бешенства и эпилепсии у отца случаются все чаще. Его регулярно кладут в больницу. Однажды мать замечает, что ее сын мучает животных. В страхе, что это наследственный порок, она пытается оградить маленького «Т» от влияния отца с помощью религии. Все суровые домашние правила были результатом материнского страха и любви. «Т» закончил свой анализ странным выводом: «Подумать только, она пыталась защитить меня, лишив Груши и отца». Я сказал, что его анализ очень близок к правде. Однако есть несколько неясных моментов. Топот копыт во сне отсылает к какой-то сцене, тоже доставившей удовольствие в детстве. Но из всех историй, рассказанных «Т», с лошадьми связана лишь история порки на конюшне. Что там произошло еще? Тут «Т» с трудом, но признался, что экзекуция имела продолжение. На конюшню прибежала разгневанная мать, чтобы защитить сына. Но взбешенный отец, содрав с нее платье, выпорол и ее. При этом зрелище «Т» пришел в возбуждение, и у него случилась эякуляция. Братья матери еле успели спасти ее.

«Т» привстал с кушетки и повернувшись ко мне спросил: « Как же так, доктор? Я получил наслаждение от картины такого злодейства. Я не пытался защитить собственную мать! Кто я после этого? Урод. Монстр из вырождающегося племени?»

Я как мог, успокоил его. Люди в большинстве своем считают детей невинными. Когда психоанализ открыл детскую сексуальность, это вызвало шок. Но дело в том, что правила поведения, нравственность, само представление о невинности, приходят только с воспитанием. Это долгий, тяжелый процесс обуздания первичных инстинктов. Человеку приходиться обучаться этим правилам, чтобы жить в семье, в обществе. Например, пользоваться горшком, мыть руки пер едой, чтобы родители тебя любили. В общем, подавлять свои желания, чтобы уживаться с окружающими. Это вызывает внутреннее возмущение, иногда прямую агрессию против тех, кто навязывает запреты. Известно, что при нарушении каких-либо правил, человек испытывает страх, но и одновременно острое удовольствие. По сравнению с запретными удовольствиями, разрешенные – всего лишь бледные тени. Их интенсивность не идет ни в какое сравнение с тем, что мы находим по ту сторону правил. Преодолевая запрет, человек возвращается к первичным инстинктам. Вы – правильный послушный ребенок. Поэтому в вашей жизни мало удовольствий. Отсюда ваша постоянная неудовлетворенность и меланхолия. Ваш отец, наоборот, нарушитель правил, презревший условности своего сословия, общественных приличий. Он испил из источника наслаждений. Вы завидовали ему, со временем зависть приобрела форму низкой самооценки. Но надо помнить, что возврат к инстинктам и нарушение человеческих правил ведет не только к удовольствию, но и к вражде с окружающими. Отпустив на волю свой эгоизм, вы обязательно столкнетесь с чужим. Думаю, ваш отец по полной испытал на себе последствия своей смелости.

Вернемся к началу, к вашему желанию смерти своей пассии. Вы испытываете к ней эротическое влечение теперь? «Т» слегка замешкался, потом отрицательно покачал головой. Когда влечение исчезло? «Когда приехали в Вену», – ответил «Т». Вы жаловались на трудные и опасные обстоятельства, это связано с ней? «Да» – донеслось с кушетки. Ваша пассия требует от вас каких-то действий? Снова «Да». Вам это совсем не нравится? «Да». Вам не кажется, что она превратилась из объекта обожания в требовательную мать? Поэтому вы разлюбили ее.

24

Я встал с кушетки, как преступник встает со скамьи подсудимых. Обвинение зачитано, признание записано, осталось выслушать приговор. Вместо приговора: « Увидимся завтра. До встречи». Что ж процесс продолжается. Видимо, еще не все преступления раскрыты.

В прихожей, как и ожидалось, я встретил Аврору. Она красила губы вызывающе яркой помадой.

– Князь, – она сделала шутливый реверанс.

– Баронесса, – ответил я в том же духе, по-гусарски щелкнув каблуками и кивнув головой.

– Вы, я вижу, старательно готовитесь к встрече с доктором, – начал я светскую беседу.

– Да, я не даю ему расслабиться. Его ждет очередное искушение святого Антония. Раз я исповедуюсь в грехах, то пусть он увидит их воочию.

– Кстати о грехах, баронесса. Нет ли у вас кокаина? А то мне предстоит препоганый день.

– Конечно есть, князь. Возьмите.

Юбка взмыла вверх, обнажив черный чулок, белую полоску бедра и драгоценную пудреницу под подвязкой. Я покосился на дверь докторского кабинета.

– Ну, же. Прошу, – сказала Аврора, не доставая пудреницу, но и не опуская юбку.

То ли подействовали стены дома, где родилась теория сексуальности, то ли жажда кокаина была столь сильна, но я вдруг потерял свою стыдливость и уверенно взял пудреницу, не преминув, коснуться нежной кожи.

– Ваша щедрость не знает границ, баронесса.

– Это далеко не все, на что распространяется моя щедрость.

Послышались шаги. Аврора поправила юбку и кивнула на пудреницу:

– Отдадите при встрече. Выпьем кофе через полтора часа на том же месте в тот же час.

Дверь кабинета открылась, на пороге появился рассерженный Фрейд:

– Фройляйн, вы опять задерживаетесь.

– Доктор, вы скучали по мне? – Аврора вошла в кабинет, демонстративно покачивая бедрами.

На улице я в нетерпении взял фиакр и уже через пятнадцать минут был в уборной «Флер де лиз». Вдох и я увидел небо в алмазах.

Предстоящие встречи с Троцким, агентом Евстратием, объяснения с Анной показались мне ерундой, не стоящей внимания. Мной вновь овладело это знаменитое венское настроение, сотканное из легкости, иронии, снисходительности к себе и людям. Вон толстый господин уплетает гуляш за обе щеки, он делает это с таким смешным серьезным видом. Вон престарелая фрау с чудовищным макияжем безуспешно пытается подцепить пирожное вилкой. На конец, она справляется, подносит вилку с добычей ко рту, но коварное пирожное срывается в последнюю секунду. Человеческая комедия заставляет меня рассмеяться во весь голос. Фрау вся съеживается от моего смеха. Пора заказать шампанское. Аврора появляется вовремя, вместе с бутылкой «вдовы Клико».

– Баронесса, вы снова спасли меня от жесточайшей хандры, – я с поклоном вернул ей драгоценную пудреницу.

– Она у вас впереди.

– Что ж, насладимся текущим моментом. Поэтому я взял шампанское, а не кофе. Как там наш доктор? Смог ли он