Повесть о Скандербеге - Автор неизвестен -- Древнерусская литература

далеки были от того, чтобы серьезно помышлять о сколько-нибудь существенной помощи угрожаемому со стороны турок Востоку. Напротив, они старались использовать эту угрозу в своих целях, именно по поводу борьбы не на жизнь, а на смерть, которую восточные народы вели против турок. Таким образом, легко понять, почему сопротивление балканских народов, никем не поддержанное извне, обречено было на неудачу. Одна лишь Венгрия, находившаяся на пути турецких вторжений, неоднократно пыталась организовать эффективный широкий антиосманский фронт, но тщетно.

В первой половине XV в. под водительством Яноша Гуниади собраны были наконец значительные венгерские военные силы, которые успешно преградили путь захватчикам, в первую очередь в Трансильвании. Осенью 1443 г. венгерское войско, чьи ряды пополнялись также польскими, чешскими, румынскими и сербскими отрядами, возглавленное Яношем Гуниади, перешло через Дунай и начало победоносное продвижение вглубь османских территорий на Балканах (так называемую «Долгую войну»). Наступление венгерских войск вызвало мятежи среди угнетенных турками народов. К числу повстанцев, присоединившихся к этим войскам, принадлежали и албанцы.[249] Эти обстоятельства косвенно подтверждают то, что можно впрочем понять и из указаний Барлетия,[250] а именно — наличие предварительного сговора между Гуниади и Скандербегом еще до того, как последний сделал решающий шаг.

Хотя это и невозможно документально подтвердить за неимением источников, нельзя сомневаться в том, что именно благодаря венгерским победам во время зимнего похода 1443 — 1444 гг. наш герой сделал решительный в своей жизни шаг — возвратился на родину; при этом безразлично, имеем ли мы дело в данном случае с бегством от султанского двора, где он вырос, или с уходом из турецкого лагеря, где он находился в качестве вассала со своими военными частями. Венгерские победы, нанесшие первый чувствительный удар турецким завоевателям и приковавшие значительные военные силы к дунайским границам, явились, таким образом, тем основным внешним фактором, который столь благоприятствовал новому этапу борьбы албанского народа против османского владычества.

VI. Все, что сообщает Барлетий об обстоятельствах оставления Скандербегом в Нише турецкого войска (в составе которого он находился) с такими подробностями, как, например, то, что он силой заставил выдать подложный указ о передаче Круи под его начало, многим казалось чересчур мелодраматичным, чтобы быть достоверным. Однако сообщения эти подтверждаются самыми различными источниками.[251]

Возвращение на родину Скандербега, чье имя в Албании пользовалось уже великим почетом, явилось сигналом к восстанию. В течение краткого срока в руки его перешли главные крепости княжества Кастриотов, и прежде всего Круя.[252] Потрясающие успехи Скандербега уже в самом начале борьбы объясняются не только своевременными действиями вооруженных сил, имевшихся в его распоряжении, но также единодушным порывом народных масс, ожидавших только благоприятного момента, чтобы сбросить с себя невыносимо тяжкое турецкое иго. С этой точки зрения можно утверждать, что слова, приписываемые Барлетием герою, приобретают глубокий исторический смысл: «Не я принес вам свободу. Я сам нашел ее среди вас в ваших сердцах, в ваших помыслах, в ваших мечах».[253]

После первых побед сделалось неизбежным столкновение с главными силами турок. Необходимы были организационные меры, чтобы объединить все дотоле распыленные силы в войне за свободу и независимость. Эту задачу разрешало собрание, созванное Скандербегом в Леше весной 1444 г. Опыт и военный престиж Скандербега, равно как и приготовления к предприятию международного масштаба, на этот раз повидимому успешные и проводившиеся с ведома албанских князей,[254] убедили последних в том, что положение стало благоприятным и что возникла возможность освободиться от турецкого вассалитета. Поэтому на съезде в Леше приняли участие все князья Албании и, кроме того, черногорский владетель Стефан Черноевич, которого с албанскими князьями связывали не только узы родства, но и интересы совместной борьбы за освобождение. Используя указание Барлетия, приводящего также имя Гимара,[255] можно прийти к заключению, что на съезде присутствовали также представители свободных крестьянских общин, что неудивительно, если принять во внимание их значение в тот момент.

На съезде создан был Союз (Лига) как постоянный орган, обладающий военной казной и общим войском, причем каждый член Союза сделал свой, соответствующий его возможностям, вклад людьми и деньгами. Вражеское нашествие привело к тому, что на некоторое время албанские феодалы позабыли характерные для их класса раздоры и создали в качестве более прочной политической базы этот орган совместной обороны, за которым стояли широкие народные массы, решившиеся на борьбу. Надежда, что к Союзу примкнет и Венеция — одна из причин, почему съезд был созван в городе, находившемся под властью венецианцев, — не осуществилась. Венеция заняла уклончивую позицию, вскоре сменившуюся открытой враждебностью, хотя не преминула использовать возникновение Союза, для того чтобы оказывать давление на турок и вырвать у них несколько завоеванных ими в Албании городов.[256]

На средства, собранные в Леше, начали снаряжать войско, усовершенствовать укрепления многих замков. Таким образом и было создано ядро постоянного войска, состоящего из военных людей во главе с их сеньорами, образовавшими Военный совет при Верховном полководце.

VII. Вскоре представился случай испытать вновь созданное войско. В продолжение трех лет, 1443-1446 гг., крупные силы османских «акинджи» нападали на Албанию из турецких баз Скопле и Охриды. Вовремя предупрежденный отлично поставленной разведывательной службой,[257] Скандербег преградил им путь вглубь Албании. В пограничных областях на востоке и юго-востоке, у Дибры и Мокры, албанское войско перерезало дорогу захватчикам, опираясь на свое знание местности, дававшее ему возможность использовать все природные условия, устраивая западни и захватывая противника врасплох. Так албанцам удалось разгромить силы османов.[258] Победы, одержанные над врагом, почитавшимся непобедимым, укрепили в сердце албанских воинов веру в свои собственные силы и в своего вождя. Они привлекли также внимание некоторых европейских держав, особенно Венгрии. В архивных источниках мы, правда, не находим подтверждения тому, что говорит Барлетий, а именно, что начиная с 1444 г., т. е. еще до злополучного похода на Варну, между Владиславом — королем венгерским и польским — и Скандербегом было заключено соглашение, предусматривавшее участие Албании в великом походе европейских государств. Но поскольку имеются документальные данные о подобных же соглашениях с Георгием Арианити, мы отнюдь не отвергаем того, что их могли заключить и со Скандербегом. Сомнительно лишь, чтобы именно в трудных условиях первых лет войны последний взял на себя столь ответственное дело.[259] Однако другие вполне надежные источники упоминают лишь несколько позднее договор между Гуниади, с одной стороны, Скандербегом и Арианити, с другой, который завершился Союзом для согласованных по единому плану действий против турок.[260]

Победы албанского Союза, упрочение власти венгров,