Желанная беременность - Юлия Рябинина

— Я не знаю, Данил… все сегодня было хорошо… на УЗИ сказали, что все хорошо… только у меня сейчас кровь идет… я вызвала скрою… нужно приехать… — в трубке слышится тихий скулеж, и женщина завершает вызов.

— Что случилось? — незамедлительно следует вопрос отца.

— Я пока ничего не знаю, — а сам уже снова набираю номер Оли, но трубку она не берет.

— Сынок, ты весь побледнел, выпей водички, Даня, — мать подбежала ко мне со стаканом.

Телефон в руке снова вибрирует. На экране высвечивается фото Элины. Нажимаю зленую трубку.

— Данчик, — щебечет моя птичка.

— Спускаюсь, Энн, — говорю и отключаюсь. — Я позвоню, все уехал, — поднимаю руку и, уже не смотря на родителей, широкими шагами иду к выходу.

— Данил, как что-то будет известно — позвони, — доносится вслед голос отца.

— Данил, — мама догоняет, когда я стою в дверях, — мы очень за тебя волнуемся, сынок, — ну что произошло?

— У Ольги кровотечение, — коротко говорю ей, целую в щеку и, не дожидаясь лифта, сбегаю вниз по лестнице.

Уже на улице снова набираю номер. Никакой реакции. Твою мать! Добегаю до машины, рывком открываю дверь и с силой захлопываю. Элина вздрагивает, и помада, которой она подкрашивала губы, скользнув мимо, мажет подбородок.

— Данчик, ты что? Что пугаешь? — Я смотрю на нее в упор. — Что? — округляет жена глаза.

— У Ольги кровотечение. Едем[О4] к ней.

— Данил, но … — она захлопала ресницами, похожими на крылья бабочки, непонимающе глядя на меня, — … но разве нам нужно ехать? Она же вызвала скорую? Догадалась?

— Элина, просто помолчи, — попросил ее и еще раз позвонил Ольге.

— Данил…

— Слава Богу, Оля, что там у тебя?

— Меня везут в четвертый роддом, — всхлипывает она, — подъезжай туда.

— Хорошо, мы будем тебя ждать там.

Отключаю телефон и давлю на газ. Энни недовольно сопит и пристегивает ремень.

— Ну просто полный капец… — закатывает глаза, но я не обращаю на нее внимания.

В этот момент понял одно — мне впервые хочется ударить свою Энни.

— Господи, — Вербицкий устало провел рукой по лицу, — Алевтина Марковна, объясните мне — врачу-репродуктологу — как? Как можно было перепутать сперму двух разных пациентов?



Он устало откинулся на высокую спинку кресла. Этого не могло произойти с ним! Только не в его клинике! Вербицкий столько усилий вложил в развитие своего детища и никак не мог подумать, что репутацию его клиники сможет перечеркнуть одно досадное недоразумение. В виде молодого интерна.

В дверь постучали, Вербицкий встрепенулся.

— Можно, Андрей Васильевич? — дверь распахнулась, и на пороге появилась Касаткина Лидия Митрофановна.

На нее угрюмо уставились две пары глаз.

— Можно, Лидия Митрофановна, проходите.

Женщина проследовала к длинному столу переговоров и села на стул напротив Белозуб Алевтины Марковны. Сцепила перед собой руки в замок.

— Я думаю, вы уже наслышаны о цитологических анализах, которые пришли на Богдановых?

— Да, наслышана, — женщина опустила голову.

— Вы хоть понимаете, чем нам грозит допущенная ошибка? — зашипел Вербицкий. — Вы понимаете, кто такой Богданов? Да он разнесет в пух и прах нашу клинику! Нас не спасут даже долгие годы безупречной работы и заслуженная потом и кровью репутация! Да и конкурентам только дай повод — раздуют такой скандал, что потом ни в одну престижную клинику вы уже не устроитесь! — мужчина поочередно смотрел на женщин, хоть Алевтина Марковна здесь и ни при чем, но Вербицкому уже трудно было сдержать праведный гнев — он не спал всю ночь, его душили кошмары.

— Я осознаю последствия, Андрей Васильевич. Но то, что произошло, уже назад не воротишь, — спокойно ответила Касаткина, хотя внутри у нее все леденело от слов Вербицкого — он был абсолютно прав: если поднимется скандал, то на их имена будут повешены таблички "неуд", и самое большее, кем они смогут работать, так это уборщицами. — Это ужасное недоразумение, я согласна, Андрей… — она сделала паузу, — …Васильевич, и сейчас вместо возмущений и укоров нам нужно думать, как разрешить недоразумение.

— Недоразумение? — укоризненно покачал мужчина головой. — Вы называете данную ситуацию недоразумением?! Нет Лидия, нет… это не недоразумение, это катастрофа, крах! Да назовите как хотите, исход один.

— Андрей Васильевич, ну не убивайтесь вы раньше времени, мы попробуем надавить Богданову на жалость, ведь у Даши Орловой действительно очень сложная ситуация, попросим, чтобы он не трогал ее, а насчет самих Богдановых… — женщина замолчала на минуту, — … так давайте оплатим им суррогатную мать? Как вам такая идея?

— Да, они много не потеряют! Им даже анализы сдавать не нужно, — подключилась Касаткина, она тоже хотела предложить подобное, только вот, зная скряжническую натуру Вербицкого, не была уверенна, что он пойдет на это, — а девочку-интерна, допустившую ошибку, уволим, хотя, на самом деле, это не совсем ее вина. Я бы вообще сказала, что это судьба, что ли.

— Кстати, и я об этом, — тут же подхватила Алевтина Марковна, — я тоже когда увидела анализы, так подумала. Ведь там идет отклонение у плода на генетическом уровне, и у Орловой снова был бы выкидыш, а во второй раз девочка этого реально бы не вынесла. Я посмотрела ее карту, она, оказывается, лечилась от депрессии. Мне так ее жаль, она замечательная, но не повезло ей в жизни…

— Стоп… стоп… раскудахтались, как бабки на базаре, — рыкнул Вербицкий, — мы что тут, программа "Пусть говорят" в прямом эфире? Мне нет дела до личных проблем пациентов. Потому что у каждого из них до энтой матери скелетов в шкафу и что, каждого разбирать по косточкам? Я хочу услышать от вас, дамы, мои родные, как мне сообщить Богданову Данилу Сергеевичу, что суррогатная мать была пять месяцев беременна не его ребёнком? Ну, допустим даже, что Богданов не будет возражать, чтобы его биоматериалом воспользовалась Орлова, как сообщить Орловой о том, что она носит ребенка не от своего погибшего мужа? Ведь, насколько мне известно, она хотела родить ребенка именно от своего мужа. Или я в чем-то не прав?!

В кабинете повисло напряженное молчание.

Алевтина Марковна тяжело вздохнула и, будто придя к какому-то выводу, подтвердила это кивком. Вставая из-за стола, она выглядела спокойной и уверенной, хотя жутко волновалась и боялась того, что Орлова может быть намного опаснее Богданова из-за своей неуравновешенности.

— Разговор с Орловой я возьму на себя. Поясню ей всё предельно ясно и чётко, думаю, девочка с моими доводами согласится, — женщина вышла из-за стола, — а Богданов остаётся на вас. Донесите до молодого человека как можно доходчивее, что произошло в действительности.

— Легко сказать, — пробурчал Вербицкий себе под нос.