Похождения соломенной вдовы - Галина Куликова

— Я видела, что ты постелил себе на диване, —сказала я, извлекая из серванта рюмку. — Думаю, это лишнее.

Думаю, тебе пора вернуться в супружескую постель.

— Это что, жертва с твоей стороны? — повысил голосТуманов номер два.

— С чего ты взял?

— Я же вижу, что ты решила напиться!

— К нам это совершенно не относится.

Туманов, сопя, смотрел, как я опрокидываю в себя одну рюмку,потом другую.

— Я жутко голодная, — сообщила я, чувствуя, какконьяк разогревает внутренности.

Туманов, поджав губы, распахнул дверцу холодильника и мрачносказал:

— Закусывай.

В холодильнике стояли пластиковые коробки с покупнымисалатами. Я испытала острый приступ вины. Ведь бедолага только что женился! Онвправе рассчитывать не только на супружеское ложе, но и на полноценное домашнеепитание.

— Сейчас разденусь, приму душ и сварганю что-нибудь наужин, — пообещала я.

Однако душ после двух рюмок коньяка повлиял на меня примернотак, как пуля в голову. Я повалилась на кровать и мгновенно отключилась.Проснулась глубокой ночью, причем в таком состоянии, как будто не просыхаланеделю. Нет, никуда я не перенеслась. Эксперимент не удался. Обидно.

Туманов номер два сидел за компьютером. Его пальцы время отвремени опускались на клавиатуру и исполняли трескучий пассаж. Я долго смотрелана его профиль и пропитывалась сочувствием к нему со скоростью промокашки,брошенной в пруд. Через минуту я уже готова была все ему рассказать. Все-все.Пусть не заблуждается на мой счет.

— Юра! — позвала я, стараясь, чтобы голоспрозвучал нежно, хотя горло казалось выстланным наждаком. Он вздрогнул иповернул голову. — Подойди, я хочу кое-что тебе сказать.

Туманов молча поднялся и, засунув руки в карманы, что умужчин, по моим наблюдениям, является жестом свободолюбия, направился в моюсторону.

— Ты чего не спишь?

— Я должна тебе кое в чем признаться, — повторилая заплетающимся языком.

— Признайся, — хмуро сказал он.

— Сядь, пожалуйста, — я похлопала рукой по одеялу,и Туманов неохотно сел, наблюдая, как я, кряхтя, пытаюсь облокотиться опоставленную набок подушку.

Начала я издалека. Рассказывала случаи, которые на первыйвзгляд кажутся фантастическими, а на деле оказываются самой что ни на естьголой реальностью. Потом перешла к мировой литературе и только после несколькихнаглядных примеров — к нашему случаю. По мере того как вытягивалось лицоТуманова, объяснения мои становились все более пространными и даже где-топутаными. Закончила я Клухиным и черной дырой, которая наверняка во всем ивиновата.

— Завтра я позвоню профессору Ник-Нику, специалисту поаякам, и он меня протестирует, — закончила я свое повествование.

Туманов схватился рукой за подбородок и, глядя мимо меня,принялся мять его, словно кусок теста, предназначенный для пирога. Когда явыговорилась, мне стало так легко! Кажется, я тут же заснула, даже непоинтересовавшись, что он думает обо всем вышеизложенном. «Возможно, завтра япожалею о том, что сделала», — подумала я, проваливаясь в сон.

Однако я не пожалела. Теперь мне не надо придумывать всякуюерунду, пытаясь скрыть от него свои намерения! Наутро Туманов был тих, дажепришиблен. Я весело собиралась в дорогу — профессор Усатов с радостьюсогласился встретиться и выслушать мою невероятную историю. Впрочем, с еготочки зрения, вряд ли столь уж невероятную. Думаю, подобных историй профессорнаслушался под завязку.

— Отвезешь меня? — спросила я у Туманова. —Потом можем сходить куда-нибудь развлечься. У тебя ведь, кажется, снова отпуск?

— Дорогая, — осторожно сказал он. — Может,тебе не стоит сегодня никуда ехать? Поваляйся в постели. Ты устала,перенервничала. Выпила опять же.

— Никаких проволочек! — строго ответила я, пытаясьне обращать внимания на головную боль. — Мне нужно на улицу. Там свежийвоздух.

— Ладно, — согласился Туманов.

Его покладистость выглядела чрезвычайно странно, и я вкоторый раз похвалила себя, что решила во всем ему признаться. Мне всегдабольше нравились мирные отношения, чем любого рода конфронтация.

Всю дорогу я болтала и смеялась, впервые за долгое времячувствуя себя сама собой — такой, какой я была до всех тех событий, которыеомрачили мою жизнь.

Туманов отказался идти со мной в помещение института иостался на улице, хотя погода была просто отвратительная.

— Честно говоря, я не так планировал провестиотпуск, — пробормотал он напоследок.

— Но ведь ты планировал провести его не со мной, —возразила я. — А со своей настоящей женой. Ничего, я уверена, мы вернемтвою жену обратно!

Я ободряюще похлопала его по плечу, он же посмотрел на меняс невыразимой жалостью. Кажется, он думает, что, один раз уплыв, мои мозгибольше никогда не вернутся обратно. Но я докажу ему!

* * *

В облике Ник-Ника Усатова не было ничего свинского. Оноказался высок, седовлас и приятен глазу, словно портрет работы истинногохудожника. На горбинке узкого носа примостились очки — единственная верноугаданная мною деталь. Впрочем, очки были круглыми, в легкой проволочнойоправе, а вовсе не такими стариковскими, как у его юного племянника.

— Я о вас все знаю! — весело сказал профессор ипотер руки с таким предвкушением, словно я носила в своем организме неизвестныйнауке микроб, который мог обеспечить его первооткрывателю мировую славу. —Значит, человек без носа? Практически каждую ночь?

— Да, профессор. Почему именно я? — спросила я,думая, как бы получше объяснить, что пришелец — не более, чем невинная выдумка.

Мы устроились в кабинете, где работало четыре компьютера. Намониторах плавали разноцветные кляксы и раскручивались неведомые спирали. Двоемолодых коллег Усатова не обращали на нас никакого внимания.

— Знаете, Николай Николаевич, — осторожно сказалая, — дело тут вовсе не в моих снах. Все гораздо серьезнее.

— Я почему-то так и подумал, — хмыкнул тот. —У моего брата, если вы заметили, слишком сильно развито воображение.

Наверное, он не очень доверял методу гипноза. Возможно даже,братец тоже подвергал его похожей процедуре и выудил из подсознания профессорачто-нибудь чрезвычайно постыдное. Вдохновленная тем, что у Усатова обнаружилосьчувство юмора, я принялась подробно описывать все, что со мной произошло,изложив в том числе и доморощенную теорию о черной дыре, через которую людипроскакивали туда и обратно из одного мира в другой.

— Понимаете, профессор, примерно то же самое случилосьс моим знакомым Клухиным, — сказала я. — Он попал в аварию и долголежал в больнице. А когда вернулся домой, оказалось, что там живут посторонниелюди. А его жена исчезла, будто ее и не было.