Кидала - Сергей Зверев

— Кто спрашивает?

— Вряд ли вам мое имя покажется знакомым, ведь вы, как мне недавно стало известно, считаете за грех связываться с наркотиками. Впрочем, мне таить нечего: Махани Джексон.

— Вы правы. Ваше имя мне незнакомо.

Вздохнув, ямаец стал заниматься тем, чем обычно занимаются негры, стремящиеся придать своей неотразимости еще большую значимость, — поднимать брови и делать вид, что абсолютно спокоен. Однако Мартынову было хорошо видно, что хозяин дорогого пиджака нервничает, и нервничает столь сильно, что дерни его сейчас за одну из тугих косичек, этот аристократический вид сдует, словно ветром. Он выхватит нож с футовым лезвием, начнет орать, хватать Мартынова за ухо, объясняя, что сейчас отрежет его и выбросит, словом, вести себя так, как ведет обычный негр…

— Вы должны мне два миллиона долларов. Как прикажете получить: банковским переводом или наличными? Меня больше устроит второй вариант.

Растерев лицо, Мартенсон уселся поудобнее.

— Минуту назад вы убедили меня, что вижу вас впервые в жизни, а сейчас с той же уверенностью доказываете, что перед этим я просил у вас в долг два миллиона и не получил отказа. Не припоминаю, чтобы одалживал у вас такую сумму. Какая-то неувязка, вы не находите?

Ямаец искренне рассмеялся, обнажив два ряда крупных, как ожерелье Барбары Буш, зубов, и посмотрел на спутников.

— С вами приятно общаться, мистер, честное слово. Но давайте перелистнем назад пару страниц книги вашей жизни… Совсем недавно, будучи в России, в предместье одного из русских городов, называемых New Sibirsk, вы владели лодочной базой и имели теплоход. В один из дней к вам обратились трое мужчин с просьбой отвезти их по воде до другого города. Вы согласились, после чего убили этих людей и присвоили себе не принадлежащий вам груз. Пять сумок ваших пассажиров были отягощены ста двадцатью фунтами превосходного колумбийского кокаина. Как мне известно, все они, до последней унции, стали достоянием русской полиции по независящим от вас обстоятельствам. Проще говоря, если бы не копы, то вы бы распорядились товаром по своему усмотрению. Если бы не вы, этот товар добрался бы до получателей без приключений, и я получил бы два миллиона долларов. А потому справедливо полагаю, что ваша вина стоит ровно два миллиона долларов. Так есть ли в этом деле какие-то неувязки?

Сандра испуганно смотрела на своего спутника. Она ждала извинений, объяснений, испуга, в конце концов, того испуга, который сейчас парализовал ее. Однако не нашла ничего. Мистер Мартенсон, от благородства и порядочности которого внутри ее разливалась истома, сидел и смотрел на рассудительного негра так, как смотрят на людей, больных рассудком…

— Вам эту историю поведал в ту пору еще живой мистер Вайс или до сих пор еще живой мистер Малкольм?

О Вайсе Сандра слышала, он исчез из штата компании так же стремительно, как и некоторые другие сотрудники. Поговаривали, что он убыл в командировку в Россию, а после ушел на пенсию и обосновался во Флориде. Вспомнив о командировке в Россию и упоминание имени Вайса, Сандра заподозрила, что если негр частично и заблуждается, то в целом абсолютно прав.

— Эту историю я реконструировал, расходуя колоссальные средства, в течение двух недель. Согласитесь, что сумму в размере двух миллионов долларов нельзя считать потерянной. Это глупо. Два миллиона просто так не исчезают.

— Я в состоянии доказать обратное, но вряд ли это покажется вам резонным. И еще, позвольте полюбопытствовать: если вам известно, что наркотики для вас утрачены, а я не заработал на них ни цента, каким образом вы собираетесь истребовать у меня два миллиона?

— Этот вопрос я задал мистеру Малкольму, и он любезно проконсультировал меня относительно того, что в данный момент вы являетесь владельцем десяти миллионов долларов, тоже вам не принадлежащих. — Джексон швырнул ветку в костер, и тот вознес вверх сноп искр. — Как видите, я не прибегаю к крайним мерам, а пытаюсь решить вопрос цивилизованным образом. Учитывая обстоятельства, вы уже минут пять должны висеть вниз головой, а двое из этих четверых замечательных людей размахивать битами. Я просто не пойму вас, если вы не оцените моего такта и терпения.

Сандра очумело рассматривала то Джексона, то Мартенсона. Убийство наркокурьеров, теплоходы, десять миллионов долларов, два миллиона долларов… Испуг почти прошел, осталось головокружение… Но он вернулся, когда услышала с ямайской стороны:

— Мистер Мартенсон, я вырос в бедной семье, — заговорил Джексон. — Вещи мне покупали настолько редко, что я до сих пор помню, когда получил от родителей первые ботинки. За то, кем я стал, я благодарен своей настойчивости в salf-made. Однажды моя младшая сестра украла у меня желтого ослика. Я отрезал у нее ухо, и через несколько минут бедняжка умерла от болевого шока. Родителям я сказал, что это дело рук белых, и полиция особо не заморачивалась поисками. Я очень любил свою сестру. Я и сейчас изнываю от нежности к ней. Представляете, что я могу сделать с человеком, которого ненавижу? И потом, желтый ослик и два миллиона долларов: есть разница?.. Вы хотите что-то сказать?

— Да, конечно. Вы до сих пор уверены в том, что ослика украла именно ваша сестра?

На скулах Джексона появились желваки размером с кулачок Сандры.

— Вы, видимо, не слишком большого ума, мистер, если шутите со мной таким образом. — Он вскинул взгляд, отчего его белые, почти голубые глазные яблоки сверкнули и тут же погасли.

И к Мартынову тут же подошли двое и подняли на ноги.

Еще двое то же самое сделали с Сандрой. Руки им завели за спину и раздался скрежет замков наручников.

— Вы любите свою жену, Мартенсон?

— Не так, как вы сестру свою.

Сандра вскрикнула — мощный удар одного из ямайцев переломил ее спутника пополам и заставил закашляться. Второй удар повалил Мартынова на землю вместе с негром, который его держал. Обидевшись, что ему пришлось замарать костюм — не такой дорогой, как у босса, но все-таки костюм, ямаец отпустил пленника и для успокоения врезал ему два раза ногами.

— Что вы делаете?! — крик девушки растворился в прибрежном ветре и унесся куда-то в сторону Стейтен Айленда.

— Миссис Мартенсон, — обратился к ней Джексон, и Сандра впервые услышала, как могло бы звучать ее имя, будь Эндрю чуть моложе и более благоразумен, — в ваших интересах убедить своего мужа быть сговорчивее и проще. Как вы понимаете, я не оставлю ни его, ни вас в покое, пока не получу свои деньги… Попробуйте разговорить его другим способом! — крикнул он своим людям, не перестававшим избивать заключенного в наручники боксера. — Мне не труп его нужен, а желание говорить!..

Трое его людей оставили Мартынова в покое, занявшись какими-то странными приготовлениями. Один, сунув пистолет за пояс, принялся лущить ножом сухую ветвь клена, второй стал закатывать рукава. Третий ничего не делал, просто внимательно смотрел на жертву и тем был еще более подозрителен.

Повисший на руках четвертого Мартынов представлял жалкое зрелище. Лицо его было в крови, рубашка в темноте превратилась в черную и блестела ужасающим атласом. Сандра помнила ее белоснежной, и такое превращение вводило ее в ступор. Изредка языки костра освещали ее спасителя, и тогда рубашка открывала свою тайну — она была насквозь пропитана свежей кровью.