Марсианский патруль - Игорь Ревва

— Я остался! — гордо заявил Изя. — Я — яркий представитель великого народа и великой японской культуры!

— Только языка почти не знаешь, — ввернул Фил. — Ни ты не знаешь, ни наши русские. Все сейчас говорят на какой-то дикой смеси английского, русского, немецкого и французского. Марсианский язык, одним словом.

— Ну почему же, — возразил Изя, ему почему-то очень не нравилось, что Фил затрагивает такие серьезные темы, и он всячески старался направить разговор в иное русло. — Стрелка с Туром очень хорошо умеют ругаться по-русски, я каждый раз встречаю у них новые и необычные словесные конструкции.

— А ты по-японски умеешь ругаться? — поинтересовался Фил.

— В японском языке ругательств нет, — вздохнул Изя. — Это единственное упущение великого языка. Великое упущение!

Фил улыбнулся и вдруг подумал, что правительство Золотого Треугольника поощряет подобное разделение по национальностям. И вряд ли здесь имеет место особая любовь к культурному наследию той или иной расы или нации, просто так легче управлять людьми. И, кстати, вдруг вспомнилось сообщение о захваченном два года назад пиратском корабле, в экипаже которого оказались пятеро марсиан и трое венерианцев. То есть это Фил для себя их так определил — марсиане и венерианцы. А в официальном сообщении они прошли как трое американцев, испанец, голландец и трое подданных Венеры. Между прочим, операция по захвату пиратов была проведена правительствами двух планет, и на Венере в официальном заявлении фигурировали «двое французов, американец и пятеро марсиан».

Изя, скорее всего, отлично понимает, что все это — политика Золотого Треугольника. И все остальные тоже это понимают. Вряд ли хоть кто-нибудь из астронавтов всерьез относится к подобному разделению. Ну, в шутку могут ляпнуть глупость какую-нибудь, для поддержания беседы. Просто все научились подыгрывать, делать вид, будто верят этому бреду. Иное дело — нижники… Да и вообще все, живущие на планете. Порой начинает казаться, что они всерьез считают себя американцами, русскими или французами. Единственные, у кого нет подобного разделения, — байкеры. Эти на вопрос о национальности вначале обольют удивленно-презрительным взглядом, потом сплюнут под ноги и гордо ответят: «Байкер!..»

Майор посмотрел на экран радара — флаер уже достиг каньона Кандора, до края пятимильного провала оставалось едва ли больше десяти минут полета.

— Приготовься, — Кэссиди поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, отключил автопилот и взялся за рычаги управления.

Кобо пристегнулся (как полагалось по уставу), надел следящий шлем, подключил его к пульту, положил ладони на рукояти управления стрельбой и спокойно произнес:

— Есть, сэр. Стрелок готов.

Филипп кивнул и переключил экран внешнего обзора на инфракрасный режим. Черная и слепая до этой минуты поверхность экрана мгновенно залилась разными оттенками зеленого цвета. Слева и справа полыхнули красным летящие рядом флаеры «Морды» и «Ласточки». Кэссиди наклонился к передатчику и пощелкал клавишами.

— Говорит Первый, — произнес он. — Доложите обстановку.

— Говорит Второй, — мгновенно отозвался Кевин Кейдж, радист с «Ласточки». — Происшествий нет, следуем заданным курсом.

— Говорит Третий. Происшествий нет, все в порядке, сэр.

— Тим?! — удивился Кэссиди. — Это ты, что ли?

— Так точно, сэр! — радостно подтвердил Тим Рокуэлл. — Решил сам слетать.

— Нарушение приказа? — поинтересовался майор Кэссиди.

— Н-н-н… да! Так точно, сэр! Больше не повторится, сэр!

— Подам рапорт, — предупредил Кэссиди.

— Ладно тебе! — заныл Рокуэлл. — Скучно же торчать на «Морде»! Ну Фил!..

— Отбой, — холодно заявил Кэссиди, отключился и посмотрел на Изю. Тот сидел с каменным лицом.

— Черт знает что такое, — пожаловался Фил. — Не полицейские экипажи, а раздолбайский оркестр, хор юных проституток, отделение вольных рейнджеров…

Изя задумчиво почесал в затылке и посмотрел на Фила.

— Да не буду я подавать рапорт, — успокоил его Фил. — А то Тима тогда вообще сожрут — после наших приключений в Олд-Сити он и так еле выкрутился.

— Я почему-то так и подумал, Филя-сан, — улыбнулся Изя.

— Ладно, за приборами следи, — проворчал Фил. — Нашел себе, понимаешь, «сана»…

Кэссиди шевельнул рычагами, и флаер плавно пошел вниз.

Со стороны и днем это должно было выглядеть очень красиво — три машины словно бы нырнули в бездонную пропасть. Но сейчас была ночь, и видеть этого никто, разумеется, не мог. Да и пропасть была не такой уж бездонной — пять миль, по марсианским меркам, не так уж и много.

Крутой склон быстро заскользил под днищами машин, и через десять минут все три флаера уже были на дне каньона. Теперь можно было развернуть машины на запад, включить автопилот и прибавить скорость. На какое-то время вновь наступала пора ожидания. До каньона Офир больше полутораста миль, даже при максимальной скорости они не окажутся там раньше чем через час.

Кэссиди откинулся на спинку кресла и лениво смотрел на экран радара, где медленно разлетались в стороны от его флаера два ярко-красных ромбика — отметки машин с «Ласточки» и «Морды». Предполагалось идти к Офиру раздельно, соблюдая дистанцию в сорок миль. Составлявший это задание, очевидно, никогда не бывал в каньоне Кандора — в самой широкой своей части этот разлом едва ли превышал полсотни миль. Поэтому Кэссиди распорядился иначе: флаер «Ласточки» пойдет вдоль левого склона, флаер «Морды» — вдоль правого. И дистанция — девять миль. Чтобы не приближаться очень уж к склонам каньона, где неизвестно что (и неизвестно кто) может быть. Сам же Кэссиди повел свою машину по центру разлома, склоны которого едва угадывались черно-зелеными извилистыми штрихами на горизонте, почти полностью сливавшимися с совершенно уже черным небом.

Минут через двадцать начались первые проблемы. На пути откуда-то возникло облако пыли. Большое облако, накрывавшее почти весь каньон. С других машин сообщили, что пыль достигла и их. Фил чертыхнулся. Они прошли едва ли треть пути. И если облако распространялось равномерно, то оно вполне могло достигнуть и каньона Офир. И тогда уже сам черт не разберет, что там творится.

Как назло, ветра практически не было, и шансов, что он появится и снесет к чертовой матери всю эту муть, было не так уж много, если верить метеосводкам.

Откуда тут взялась пыль? Неоткуда ей было взяться!.. Это должны были стартовать сразу штук пять кораблей… ну или грузовой транспорт… откуда здесь, в каньоне Кандора, взяться грузовому транспорту?! Или — тем более — пяти кораблям.

Впрочем, от колонны байкеров тоже могла подняться пыль. Только колонна эта должна быть большой. Очень большой. Очень.

Не нравится мне это все, подумал Фил. Совсем не нравится.

Видимость упала почти до нуля. Даже инфракрасный режим не позволял разглядеть местность дальше чем ярдов на пять-десять. А от обычного видеоконтроля толку вообще не было никакого — стоило отключить инфракрасный режим, и ровная и черная всепоглощающая мгла тут же намертво приникала к экрану. Пришлось снизить скорость — почти втрое, — что тоже не добавило Филу радости. С остальных флаеров докладывали, что и у них обстановка похожая. Филипп приказал усилить наблюдение и не расслабляться. И словно бы в ответ на его слова с флаера «Ласточки» сообщили, что обнаружена вероятная причина пылевого облака. После подробного доклада Кэссиди стало не по себе. Он приказал пилотам «Ласточки» и «Морды» опуститься на поверхность и оставаться на месте, развернул машину и повел ее на юг. Минут через пять экран плеснул красным сигналом, и Кэссиди снизил скорость. Опустившись на грунт неподалеку от товарищей, он натянул маску и очки и покинул флаер.