За твоими глазами - Лина Соле

Я подъехала к высоким запертым воротам, к которым привел меня навигатор, и тут страх взял свое: мне пришлось провести несколько минут в медитативной тишине, чтобы вернуть зыбкое внутреннее равновесие. Я потуже намотала шарф и вышла на морозный воздух; хрустящий податливый снег мягко проминался под моими подошвами. Я нажала на кнопку звонка, ожидая, что меня спросят, кто я и зачем приехала, но вместо вопроса ворота медленно и почти бесшумно для такой махины начали сдвигаться в сторону, открывая необычное современное здание.

Во дворе было пустынно, а на парковке стояло всего три машины. Я словно тайный лазутчик опустила голову ближе к рулю и осмотрелась. Клиника больше походила на необычный загородный дом, будто несколько одноэтажных шале соединили в причудливом порядке, так, что каждый из «корпусов» образовывал уединенное пространство перед собой. Я заглушила мотор, когда увидела, что одна из дверей приоткрылась: видимо, меня там ждали. Может быть, Тони? В сердце кольнуло.

На пороге меня встретила незнакомая женщина в годах, она совсем не была похожа на лощеную холодную Еву.

– Как вы добрались? Такой снегопад! – первое, что спросила меня чуткая незнакомка. – Проходите сюда.

Она повела меня по светлому большому холлу: мрамор и лепнина, хрустальные, но не старомодные, люстры, современная живопись в тонких золотых рамах. Странное ощущение: в моем уме никак не складывался пазл – «элитный интерьер» и «психиатрическая клиника».

– Меня зовут Елена, а вы – Майя? – женщина остановилась у большого шкафа.

– Да. Очень приятно, Елена, – я кивнула и сняла куртку, не переставая изумленно оглядываться по сторонам.

– Вам придется какое-то время подождать, располагайтесь здесь, – она указала на небольшой диванчик у панорамного окна. – Давайте я принесу вам чай?

– Было бы здорово, – мне нравилась эта добрая пожилая леди.

– Вот и славно, девочка! – она скрылась за одной из белых дверей.

За окном, будто на огромной картине, представал великолепный пейзаж с заснеженным хвойным лесом. Один только вид мог исцелить душу. Но не мою и не сейчас. Мучительное предвкушение становилось едва выносимым, сердце уже даже не билось, но кувыркалось в груди. Вихрем начали просачиваться непрошенные мысли: «Что я ему скажу?», «Вдруг он не захочет меня видеть?», «А если сегодня будет вовсе не Тони, а тот, другой?» Я запоздало осознала, что нервно кусаю ноготь, и поспешила привести себя в более невозмутимый вид, тем более что в дверях показалась Елена с подносом.

– Травяной чай, успокаивающий, – Елена скромно улыбнулась, эта женщина видела меня насквозь. Или знала всю ситуацию, тогда нетрудно было догадаться, что я могу чувствовать.

– Спасибо, – без тени иронии ответила я. Аромат чая был невероятным. Если на секунду забыть о том, что я находилась в клинике для душевнобольных, можно было вообразить себя на отдыхе в уютном коттедже, затерянном в сказочном лесу. – Вы здесь работаете?

– Да, уже двенадцать лет, – она аккуратно передала мне полную чашку; на блюдце было заботливо положено два кубика сахара. – Моя семья живет неподалеку, поэтому, когда здесь началось строительство, муж стал подрабатывать плотником.

– А вы – тоже психиатр?

– Нет, что вы! – Елена тихонько рассмеялась. – Хоть за все годы работы я во многом стала разбираться, но моя работа связана с помощью другого толка: по хозяйству, по уходу за тяжелыми пациентами. Наше заведение не похоже на обычные больницы.

– Точно, – хмыкнула я довольно бесцеремонно, но Елена, кажется, не смутилась.

– Мне приходилось работать по молодости в городских больницах, хоть и не психиатрических. В психлечебницах, говорят, гораздо хуже: там пациентов за людей не считают, заставляют самих мыть пол, туалеты, убирать за другими, – она стиснула губы и разочарованно покачала головой, словно не могла представить столь бесчеловечного отношения к больным. – Здесь людям предлагают не только лечение, но и заботу. Мы стараемся облегчить им жизнь, помочь.

Мне очень хотелось верить этой женщине особенно после ее рассказа про другие места. Было невыносимо даже представить Тони в старой жуткой психушке, где его бы заставляли выполнять грязную работу.

– Вы могли бы рассказать мне о Тони? – шепотом спросила я, не уверенная, могу ли спрашивать у Елены о его состоянии.

– Он сам вам все расскажет, милая, – она легонько сжала мою руку, давая понять, что не может ответить даже на такой обтекаемый вопрос. Я понимающе кивнула. С учетом количества бумаг, которые пришлось мне подписать, я догадывалась, что и Елена должна были исполнять свои «контрактные» обязательства.

С каждым глотком согревающего чая мне становилось немного лучше. Елена почти сразу ушла заниматься своей работой, я же осталась сидеть в одиночестве в безлюдном холле. Я заметила небольшую беседку ближе к лесу, и предположив, какая из дверей может вести на задний двор, решила посамовольничать: никто же не запрещал мне здесь немного осмотреться. Оставив чашку не подносе, я накинула куртку, небрежно намотала шарф и нажала на ручку. Дверь поддалась. Пройдя по застекленной узкой веранде, я вышла на улицу. Снегопад почти прекратился, оставив о себе лишь напоминание в виде больших белых шапок на высоких соснах. К беседке, увы, не было никакой тропинки, и я побоялась утонуть в глубоких сугробах. Пройдя несколько шагов в сторону леса, я остановилась, любуясь неведомо знакомой картинкой из детства. Я начала замерзать, чудодейственный согревающий эффект чая быстро улетучивался. Осторожно развернувшись, чтобы в невысокие сапоги не засыпался снег, я начала движение в сторону дома, а когда подняла взгляд к крыльцу – увидела Тони. Несмотря на мороз, тело мгновенно обдало жаром.

Он стоял у приоткрытой двери веранды, в простом тонком белом свитере и темных джинсах. Мое сознание будто вышибло из тела, я увидела себя его глазами: маленькое хрупкое создание, бредущее по снегу на фоне величественного векового леса. Мои худые ноги в колготках цвета коры максимально резко контрастировали со статными стволами сосен, а желтая объемная шапка наверняка выглядела слишком неуместно в такой строгой монохромной картине. Я ускорила шаг, представив, как декабрьский холод обжигает незащищенную верхней одеждой кожу Тони. Когда я ступила на деревянное крыльцо, он сделал шаг ко мне навстречу, стеклянная дверь за его спиной захлопнулась.

– Майя, – почти простонал он мне на ухо. Я крепко прижимала его, едва осознавая, что забираю последние крупицы его тепла своими морозными объятиями.

– Пойдем внутрь, ты замерзнешь.

– Дай мне еще секунду, – вымолвил Тони, не выпуская меня из рук. Я чувствовала, как он дрожит, но могла поклясться, что не только от холода. Он немного отстранился и начал рассматривать меня так близко, что я боялась поцеловать его в порыве нахлынувших эмоций. Если бы он поцеловал меня первым – я бы не отстранилась. Он не поцеловал, лишь тихо и очень печально сказал. – Прости меня.

Когда мы оказались внутри, интимность момента улетучилась, а ей на смену пришла неловкость. Я так ничего не ответила. Простила ли я его? Пожалуй, сначала стоило поговорить обо всем… Хотя мое тело, несмотря на все логичные доводы разума, уже знало ответ. Я хотела повесить свою куртку в тот же шкаф, но Тони предложил пойти в его комнату.