Одержимость мажора - Мила Реброва

Теоретически я представляю, что будет, но страх просачивается сквозь туман и начинает мной руководить. По мере того как обнажается мое тело, съеживаюсь. Халид это замечает, напрягается и поднимается повыше, оторвавшись от ласк груди, чтобы посмотреть мне в глаза. Его потемневшую радужку залило чернотой.

Вдруг понимаю, что он нравится мне внешне, он ведь такой красивый. Как я могла это игнорировать? Как могла думать, что не стану жертвой его привлекательности? Нет, я сразу была обречена. Провал был лишь вопросом времени.

– Боишься? – срывается с его губ тихий вопрос, сказанный хриплым голосом.

Можно соврать, но как скрыть свой страх, если я вся дрожу?

– Я никогда, – облизываю губы, что Халид не упускает из внимания, – никогда ни с кем не была.

От стыда прикрываю глаза, чувствуя, как он продолжает на меня смотреть. От его взгляда кожу начинает жечь.

– Я знаю, – говорит он, и я чувствую пальцы, что заправляют прядь волос мне за ухо. – Но тебе нечего бояться. Тебе понравится.

Самодовольство в голосе сразу же пробуждает меня, вызывает неожиданный гнев и ревность. Открываю глаза.

– Откуда ты знаешь? У тебя было много девственниц?

– Хочешь обсудить мой опыт? Уверена? Или ты ревнуешь?

– Зачем мне тебя ревновать? – стараюсь выглядеть равнодушной. – Мы же не пара. Ты просто платишь мне за секс.

– Не опошляй то, что между нами! – вдруг наклоняется он ко мне, рыча прямо в рот, от его странного поведения теряюсь и замолкаю, сжимая губы в плотную полоску. Порой он так непонятно реагирует, что я не могу его разгадать и не знаю, как действовать. Молчать или нарываться?

– А что, у тебя есть ко мне чувства?

Дура. Вот кто меня за язык тянул?

– А ты хотела бы, чтобы они были, Губастая? – очередной рык, после которого он снова запечатывает мне рот поцелуем и несет меня в спальню.

Я даже не успеваю оглядеться, как он бросает меня на кровать, тут же прижимая к ней весом своего тела. Полотенце потеряно еще на полпути, так что я совершенно голая под одетым Мирзоевым, что является неожиданно возбуждающим контрастом.

– В постели не место разговорам, тут занимаются кое-чем другим… – словно возвращаясь к тому, о чем мы говорили в гостиной, шепчет он, спускаясь губами вниз по моей шее.

Достигает груди и кружит как коршун вокруг соска, посасывая бледную кожу, но избегая самого чувствительного местечка. Очень скоро его ласки доводят до того, что я сама уже готова ткнуться соском ему в рот, лишь бы он приласкал истомившуюся плоть… Эти несвойственные мне пошлые мысли так пугают, что я чуть не соскакиваю с кровати, но Халид держит крепко, вцепившись в мои бедра и гладя пальцами кожу ягодиц.

Черт! Я представляла себе это совершенно по-другому! Ласки мажора словно пробудили часть меня, о существовании которой я даже не подозревала. Мне и раньше сносили голову его поцелуи, но то, что он делал сейчас… Это же просто пытка! Мое бедное тело не выдержит такой дозы удовольствия! Как было бы проще, если бы я едва терпела всё происходящее, а не наслаждалась…

– Выключи голову, Губастая, или я сделаю это за тебя! – смотрит на меня из-под бровей Мирзоев, прежде чем демонстративно лизнуть мой затвердевший сосок. Дрожа и сдерживая готовый сорваться с губ стон, я отворачиваю голову, чтобы тут же в ужасе распахнуть глаза. Прямо сбоку от нас стоит шкаф, чья поверхность состоит из зеркала, в котором мы полностью отражаемся!

На минуту зависаю, смотря на то, с какой одержимостью Халид ласкает мою грудь, переходя от одного соска к другому. Руки парня всё еще на моих бедрах, и то, с какой неспешностью он поглаживает мою кожу, постепенно подбираясь к попке… Боже, я, наверное, в жизни не видела ничего эротичнее, чем руки Мирзоева на мне!

Пытаюсь отвернуться, но я словно заворожена происходящим, начав получать не только тактильное удовольствие. Кто бы мог подумать, что визуальность имеет такое значение? Гад точно знал, какого эффекта добивался, устанавливая тут этот шкаф!

Мысли тут же покатились в совершенно не нужную мне сторону, и я как последняя идиотка начала думать о том, сколько же девушек до меня вот так же любовалось своим отражением под Мирзоевым. Глупо, но разве мы властны над своими чувствами?

– Почему ты снова о чем-то думаешь? – поворачивает меня к себе за подбородок Халид, приподнимаясь.

– Уж прости, что тебе досталась не пустоголовая блондинка! – злюсь я, больше на себя, чем на него. Он-то часть своей сделки выполнил!

– Почему ты не можешь просто расслабиться и принять то, что нам обоим нравится происходящее? Я думал, ты умнее тех дурочек, что строят из себя вечную жертву…

– Да пошел ты, Мирзоев! – злюсь я. – Я не игрушка, на которой можно нажать кнопку! Почему тебе всё время нужно пытаться проникнуть в мою голову?! Ты купил мое тело, а не душу!

– Какая тирада, – с иронией тянет он, растягивая губы в злой усмешке, – только я не верю. Ты не та, кто будет отдаваться без души. Впрочем, переубеждать тебя смысла не вижу.

И с этими словами он начинает безудержно целовать меня, не давая думать, отключая мой разум, заставляя задыхаться. Да и как дышать, если его губы ни на секунду не отрываются от моих? Он глубоко погружает язык в мой рот, толкается в него, порождая необъяснимую жажду. Голод.

Сколько бы ни целовал, мне всё мало, тело начинает хотеть большего, сама льну к Халиду, по своей воле отдаюсь ему, вбирая в себя его жар, чувствуя горячую кожу, обжигающее дыхание и пожарище от его поцелуев.

Вся в огне горю.

Наконец он прекращает бесконечно длящийся поцелуй. Отстраняется. Смотрит неотрывно, будто любуется. Сама я едва вижу, перед глазами всё плывет, я почти в обмороке, черт, от одного-единственного поцелуя!

Что это? Так воздействует он сам или это просто физические реакции? Внизу, между ног, я увлажнилась, отчего испытываю стеснение. Краснею, прямо-таки ощущая, как кожа становится горячей. На лице Халида снова понимающая усмешка.

Он поднимается с постели, вставая во весь рост. Начинает стягивать штаны вместе с боксерами. Единственное желание – прикрыться и отвернуться, но я перебарываю себя.

Халид прав. Хватит играть в игры.

Сегодня я отдам ему свою девственность. По телу проносится трепет, без Халида мне вдруг холодно, пусто, невероятно смущает его взгляд, блуждающий по моему голому телу.

В голове одни лишь вопросы о том, как всё случится и будет ли больно. Должно быть больно. В первый раз не бывает иначе. Будет кровь, никакого удовольствия, но мужчинам, как я знаю, всё равно. Они так или иначе получат удовольствие.

Противно, во рту образуется горечь, настроение совсем ни к черту, чуть ли не лью слезы оттого, что мой первый раз пройдет без капли романтики. А что ты хотела, Ника? Прекрасного принца и сердечек в его глазах?