Следы на песке - Джудит Леннокс

— Солнце сожгло весь урожай, а засуха погубила рассаду. Что мне теперь немцы?

Она наполнила водой флягу Джейка, пожелала ему удачи и ушла дальше пропалывать грядки.

За деревней Джейка снова захватил поток беженцев. Он медленно двигался в общей массе, когда вдруг услышал звук, от которого похолодел. На мгновение он снова очутился в Испании, на дороге из Барселоны, под пулеметами легиона «Кондор». Запрокинув голову, Джейк увидел с полдесятка серебристых черточек на фоне голубого, как незабудка, неба. Он прикрыл ладонью глаза от солнца, чтобы получше разглядеть самолеты, и сердце у него заколотилось, как кузнечный молот: он узнал немецкие. Джейк огляделся в поисках укрытия, заметил неподалеку подходящую канаву и швырнул туда велосипед. Он понимал, что без велосипеда у него нет никаких шансов добраться до Ла-Руйи вовремя. Потом, под аккомпанемент панических женских воплей, принялся бесцеремонно вытаскивать из машин детей и относить их туда же, в канаву, успев помочь немощному старику укрыться под деревом. Когда бомбы упали, Джейк почувствовал сотрясение почвы раньше, чем услышал разрывы. Он лежал в канаве, прикрывая руками голову, и внезапно, вытесняя страх, в нем поднялась волна ярости. Когда бомбежка закончилась и самолеты улетели, Джейк поднялся и огляделся. Однажды он уже видел это: исковерканное железо автомобилей, черные воронки на пшеничном поле, расколотые деревья и трупы, лежащие в неестественных позах. Беженцы, с побелевшими от ужаса и потрясения лицами, зашевелились, и исход возобновился. Джейка вновь обуял страх, что он не успеет вовремя попасть в Ла-Руйи. В эту минуту он презирал себя за то, что, как последний дурак, потратил столько времени зря из-за Анни, которая на самом деле вовсе его не любила. Он снова съехал с главной дороги и покатил, яростно нажимая на педали.

Он ехал по извилистым проселочным дорогам, и до самого полудня ему не встретилось ни души. Но потом, съезжая с холма, он увидел стоящую посреди дороги легковую машину. Это была шикарная «альфа», одна из тех изящных спортивных малюток, которым место на автодроме в Ле-Ман, а не на проселочной дороге. Подъехав поближе, Джейк разглядел женщину, такую же дорогую и шикарную, как автомобиль. Она сидела на обочине в соломенной шляпке с широкими полями и курила сигарету с мундштуком. На вид ей было лет тридцать; она была в темных очках, элегантном костюме и шелковых чулках. Когда Джейк слез с велосипеда, она подняла голову.

— У меня лопнуло колесо, — сказала она таким тоном, словно он был механиком, которого она вызвала из гаража.

— Куда вы едете?

— В шато недалеко от Блуа.

Джейк быстро сообразил.

— Я поменяю вам колесо, а вы за это подбросите меня до Блуа.

Она пожала плечами.

— Хорошо.

Пока Джейк пыхтел и потел над колесом, она просто сидела. Гайки были очень тугие, и Джейку едва хватило сил их отвернуть. Когда все было готово, он вытер замасленные руки о траву, вылил на голову остатки воды из фляги и с трудом втиснул свой велосипед на узкое заднее сиденье.

— Порядок. Поехали.

Она вела машину быстро и умело. «Альфа» петляла по узкой дороге на такой скорости, что у Джейка захватывало дух. Миля за милей оставались позади, и к нему начала возвращаться надежда. Через некоторое время, смущенный молчанием хозяйки автомобиля, Джейк сказал:

— Раз уж мы путешествуем вместе, пожалуй, мне надо представиться. Джейк Мальгрейв.

— Графиня де Шевийяр. Но вы можете называть меня Элен. — Она протянула руку, затянутую в белую лайку. — В отделении для перчаток есть бутылка бренди, Джейк.

Они выпили прямо на ходу. После этого она повела машину еще быстрее и безрассуднее. Небо потемнело, от деревьев на дорогу легли длинные тени. Когда совсем стемнело, Джейк уже не мог рассмотреть карту и потерял всякое представление о том, где они едут. Казалось, они двое — последние живые люди на земле, несущиеся невесть куда под луной, огромной и бледной на фоне чернильного неба. Выпитое бренди только усугубило ощущение нереальности, ощущение того, что мир, который он знал, навсегда переменился. Внезапно он заметил, что веки Элен медленно опускаются, и быстро перехватил руль.

— Вы устали. Надо остановиться.

— Да, — прошептала она.

Джейк взглянул на часы. Было десять. Он предложил:

— Давайте я поведу. А вы говорите, куда ехать.

Они поменялись местами; через некоторое время она сказала:

— Здесь. Сворачивайте.

По узкой аллее они въехали в кованые ворота. Впереди Джейк разглядел силуэт большого замка. Сказочные башенки и шпили напомнили ему замок на гравюре Анни, и он вновь почувствовал приступ боли и гнева.

Он остановил «альфу» во внутреннем дворике, напротив входа. Элен выбралась из машины и пошла к двери. На ступенях кучками валялась одежда и прочее добро — ложки, женские украшения, игрушки, — словно кто-то решил устроить распродажу старого хлама. Джейк тронул ручку, и дверь медленно приоткрылась. Он зажег спичку и заглянул в вестибюль. На ковре лежали изрезанные картины и обломки рам. Белые пятна на стенах указывали места, где они когда-то висели.

Джейк пробормотал:

— Мародеры.

Элен сдвинула брови.

— А вдруг они еще здесь?

— Вряд ли. — Как и она, Джейк говорил шепотом. — Тут, наверное, есть еда. Я жутко голоден.

Он сбегал к машине, принес фонарь и отправился на поиски кухни или кладовой. Повсюду были следы разгрома. Джейк увидел осколки бокалов венецианского стекла, абиссинский коврик, располосованный чьим-то ножом, и застыл неподвижно, почему-то вспомнив колонны беженцев и бомбежку. Стук высоких каблучков Элен казался неестественно громким в пустом, тихом здании. Джейк услышал, как она прошептала:

— Они даже ничего не взяли. Только всё поломали.

Кухня и кладовая были обчищены. Что-то непристойное было в голых полках и зияющем пустотой буфете. Но под мусорной корзиной Джейк обнаружил ящик с овощами, а в печке — каким-то чудом сохранившийся уголь. Он повернулся, чтобы спросить у Элен, умеет ли она готовить, но вовремя сообразил, что это дурацкий вопрос, и принялся чистить картошку и скоблить морковь сам. Графиня удалилась в залитый лунным светом сад. Когда овощи сварились, оказалось, что Элен накрыла длинный обеденный стол на две персоны, найдя серебряные приборы и фужеры муранского стекла,[22]которые мародеры почему-то не заметили, а в центр поставила небольшой букетик цветов.

Джейк нашел погреб, но дверь его оказалась заперта, а ключа в скважине не было. Джейк отыскал во флигеле топор; взламывая дверь, он подумал, что сейчас ведет себя ничем не лучше тех, кто разорил этот чудесный дом. Но ему было необходимо выпить.

Поев, они поднялись наверх. В спальнях стояла роскошная мебель, над кроватями висели пологи из шелка и бархата. Джейк стащил с себя сапоги и рухнул на кровать. Через некоторое время события этого дня стали превращаться в его меркнущем сознании в кошмары (ягоды клубники, которыми его угостила старушка, были маленькими пульсирующими сердцами; он переворачивал трупы беженцев вверх лицом, и с них лохмотьями сползала кожа). Его внезапно разбудил звук открываемой двери. Джейк сел на кровати, вглядываясь в темноту. Сердце у него колотилось. Потом он услышал голос Элен: