Следы на песке - Джудит Леннокс

Руфус сказал:

— Учти, я буду упорствовать. Я так легко не сдаюсь.

Тут дверь открылась и раздался жизнерадостный голос Джейка:

— Убери лапы от моей сестры, Фоксуэлл, а не то я тебя задушу.

Руфус отступил.

— Я никого не хотел обидеть.

— Никто и не обиделся. — Фейт уже снова шарила по полкам. — Не могу найти ни одной кофейной чашки.

— Там под мойкой есть плошки для варенья. Руфус иногда разводит в них краски — правда, Руфи? — но пусть это тебя не смущает.

Они пили кофе, примостившись за маленьким столиком, и смотрели, как отражаются звезды на гладкой черной поверхности Сены.

— Довольна? — спросил Джейк у сестры. Фейт кивнула. — Побудешь здесь месячишко? Я познакомлю тебя с разным народом.

— Может быть. — Она не вставая взяла его под руку. — Послушай, Джейк. Тебе не кажется, что нам надо поехать в Англию?

— В Англию? Зачем, во имя всего святого? Я думал, Париж тебе нравится.

— Я от него в восторге. Но я хотела сказать, что нам всем надо переселиться в Англию. Из-за войны, понимаешь?

— Ты говоришь, как эта жуткая Анни, — буркнул Джейк и выплеснул в раковину остатки кофе.

— Не заводись. Ты же знаешь, что все Квартиранты возвращаются домой.

Джейк долго молчал, отвернувшись от нее. Потом сказал, не поворачиваясь:

— Домой? А что для нас дом, Фейт?

— Наверное, Ла-Руйи. Но все же мы англичане. У нас английские паспорта. — Она тронула его за плечо. — Если случится что-то плохое, Джейк, если… Ты ведь приедешь к нам, правда?

— Тебе никогда не уговорить отца вернуться в Англию.

— Это будет непросто, я знаю. Но мне кажется, маме этого хочется.

— Ты хочешь вернуться туда из-за Гая? — с любопытством спросил Джейк.

Фейт не видела Гая уже больше двух лет. Она покачала головой:

— Да нет. Он уже, наверное, меня позабыл.

— Чушь. Гай не из тех, кто забывает.

Фейт поймала себя на том, что ей трудно представить Англию и еще труднее — как она будет жить там, в стране, где всегда сырость, туман или холод. Но все же там безопаснее: Англия — остров, окруженный морем. Она снова сказала:

— Ты приедешь домой, правда ведь, Джейк?

Он не хотел, чтобы сестра волновалась.

— Конечно, приеду, — сказал он. — Даю слово, Фейт.

На Рождество Джейк съездил к родным в Марсель, разругался там с Ральфом и быстро вернулся в Париж. В квартире на Сен-Пер не было никого из жильцов, зато была Анни. Она сидела за столом и ела кислую капусту, беря ее из плошки прямо руками.

Джейк бросил свой рюкзак на пол.

— Ты что тут делаешь?

Она продолжала есть капусту.

— Какое любезное приветствие, — проговорила она с набитым ртом. — Так получилось, что Руфус разрешил мне пожить у него в студии. У меня дома полно крыс, и они жрут все что ни попадя. Руфус думал, что до Нового года здесь никого не будет. — Она посмотрела на Джейка. — Похоже, он ошибся. Я приношу свои извинения и ухожу.

Джейк знал, что был неучтив, поэтому, сделав над собой усилие, сказал:

— Тебе не обязательно уходить. Я вернулся раньше, чем думал.

— Семейные праздники не удались?

— Что-то в этом роде. — Он с отвращением взглянул на ее трапезу. — Ты что, ложку не могла взять?

Она махнула рукой в сторону кухни.

— Не в моих правилах мыть посуду за других.

Башня в раковине была еще выше, чем обычно. Джейк зарычал, нашарил в кармане спички и после короткой борьбы справился с газовой колонкой. Он разобрал башню и, проклиная Луиса, который уехал встречать Новый год в Ле-Туке с какими-то богатыми приятелями Руфуса, с раздражением принялся мыть посуду.

Все это время он чувствовал спиной присутствие Анни. Через несколько минут она сказала:

— Мне, знаешь ли, надо работать. Можешь не беспокоиться, я не помешаю твоим интрижкам.

Ее тон был таков, что раздражение Джейка стремительно переросло в злость.

— Чем я занимаюсь — не твое дело! — огрызнулся он.

— Конечно, нет. Я так и сказала.

Анни встала и удалилась в студию Руфуса. Джейк выплеснул злость, отмывая кухню до тех пор, пока полы и стол не засияли неестественной чистотой и во всей квартире не осталось ни одной грязной тарелки. Потом он извлек из рюкзака свою записную книжку с длинным перечнем имен. Мари-Жозеф давно уже сменила Сюзанна, ее — Мартина, а ту — Пепита, но все они, как обнаружил Джейк, обойдя в этот канун Нового года половину Парижа, были уже куда-нибудь приглашены. Джейк испытывал острую жалость к самому себе и уже начал раскаиваться, что так опрометчиво уехал из Марселя. Возвращаясь домой, он нашел на полу у входной двери букет, адресованный «мадемуазель Анни Шварц». За дверью надрывался граммофон; Джейк сообразил, что Анни просто не слышала звонка.

Он поднял букет, вошел в квартиру и постучал в дверь студии, откуда раздавалась громкая мелодия популярной песенки. Анни сидела за столом, склонившись над листом бумаги. Подняв голову, она сказала:

— Джейк! Не ожидала от тебя такого внимания.

Он взглянул на цветы и покраснел.

— Это не я — они были снаружи… Граммофон…

— Знаю, Liebchen,[19]знаю. — Она убавила громкость, и песенка превратилась в еле слышное бормотание. Потом небрежным жестом взъерошила Джейку волосы и взяла у него букет. Ей как-то очень легко, без всяких усилий удавалось заставить его почувствовать себя дураком. — Хризантемы. Угу… — Анни взглянула на карточку. — Это от Кристиана. — Она скорчила гримасу. — Кристиан жутко занудный. Отдам их консьержке. Почему всегда получаешь цветы не от тех мужчин, от которых хотелось бы?

Джейк углядел на столе гравюру.

— Неплохо, — сказал он. Он не собирался задерживаться, а уж тем более говорить Анни комплименты, но не удержался. На маленьком оттиске был изображен изящный замок в окружении деревьев. — Где это? — спросил он.

— Нигде конкретно. Просто собранные вместе частички любимых мною мест.

— Это напоминает мне кое-что. — Он имел в виду Ла-Руйи, хотя замок на гравюре Анни был намного древнее на вид, с башенками, бельведерами и аккуратными цветниками. Джейк попытался объяснить: — От него веет… покоем.

— Значит, я сегодня славно потрудилась. Но, Джейк, я не думала, что увижу тебя раньше завтрашнего утра. Неужели все твои подружки тебя покинули?

Он угрюмо признался:

— Они все оказались уже приглашены в другие гости.